http://abakan-news.ru/2017/09/06/салбыкский-курган-потусторонний-экс/

Салбыкский курган: потусторонний экстрим

Салбыкский курган… Загадочное и мистическое место, «Долина мертвых царей»… Сила его огромна! Прошло пять лет после того, как я впервые побывала здесь, но ощущение чего-то сверхъестественного осталось в памяти. Что-то неведомое тянуло меня сюда снова.

Тайна навсегда

Сторож-смотритель музея под открытым небом, Игорь ГАЛКИН, уже семь лет охраняет этот памятник древней Южной Сибири.

    –Почему работаю здесь? Судьба привела, – смеется смотритель. И продолжает: – Про Салбыкский курган я только слышал, а уж когда увидел, тогда, как говорится, с головой проникся. Есть некоторые вещи, которые единицы людей знают. Знают лишь те, кто занимался раскопками.

– Это вы о чем?

    – Нет, пусть это останется тайной. Все то, что происходило во время раскопок…

На мой вопрос, долго ли он привыкал к работе на кургане, смотритель разводит руками:

    – Я как будто дома. Вообще не привыкал – как будто я здесь и был. Мой рабочий день длится с рассвета до заката.

– А после вы закрываете ворота и уезжаете?

    – Почему, нет! Мы здесь ночуем. Вахта маленькая – трое суток. Прямо здесь и живем. Нас четверо.

Мы пьем кофе за столиком, покрытым уютной скатеркой с подсолнухами. В юрте сторожа на самом деле уютно! На стене – большой ковер, на кровати – шкура волка, на столике – чайник и чашки с ложечками. Игорь Галкин начинает свой рассказ с воспоминания о встрече с… призраком.

Молчание тысячелетий

    – Он на коне был. На нем маска была. Очень строгий. Если по голосу определять – лет 45 ему. Заглянул в юрту, сказал мне, коня потянул, и словно не было никого.

– А что сказал?

– Я не буду говорить.

– Откройте секрет хоть чуть-чуть – касательно чего?

    – Он предупредил. Это предсказание о будущем. Пока ничего не сбылось, но кто его знает, что впереди. Я на часы посмотрел – три минуты третьего. И до шести утра я ходил по юрте, обдумывал. Не то что испугался – от этой мысли отвязаться не мог!

Мне даже страшно представить этот «потусторонний» экстрим. Не по себе, когда вспомню о том, что касалась древних глыб, шла по земле, обладающей мистической аурой. Ее чувствуешь! Находясь среди огромных камней, – вес некоторых 23 тонны! – ты забываешь сегодняшнюю реальность. Ты словно под охраной молчания тысячелетий, огражден тайной, которую не узнает никто и никогда.

Я читала о том, что после раскопок Большого Салбыкского кургана в 1954–56 годах мощи вождя были вывезены, но дух вождя никуда не ушел. Может быть, мой собеседник видел именно его?!

– Настроение кургана, оно есть или это зависит только от человека, пришедшего сюда? – спрашиваю я смотрителя.

    – Тяжело объяснить… Оно зависит от людей, которые в течение дня посещают музей, – качает тот головой.

– А много ли приходит людей?

    – Да! И люди негатив сюда несут! Идут, сами не знают куда, напролом! – слушая Игоря, я понимаю его эмоции. – Хотя это уже, как говорится, территория загробного мира. Идут, как к себе домой. Бывает, меня спрашивают: «Вы здесь хозяин?» Я отвечаю: «Мы все здесь – гости». И подчас гости неподобающе себя ведут.

КУДА они попали…

Моей первой мыслью было: «Мусорят, громко разговаривают». Но все тоньше, и более чем необъяснимо.

    – Есть определенная граница между нашим миром и миром загробным, – говорит смотритель. – Люди эту границу пересекают и даже не задумываются об этом. Равносильно тому, что придет человек в гости – и то на кровать ляжет, то в холодильник залезет. Есть, конечно, и нормальные люди, но много мракобесов.

И это, по словам Игоря Галкина, надо видеть. Бывает, люди, зашедшие на территорию кургана, шумят, хохочут.

    – Ну, ладно, это полбеды, – машет он рукой. – А бывает, пытаются разжечь костер…

– Да вы что! – я изумлена.

    – Чтобы пообщаться с умершими. Приходят ночью и… Даже говорить не хочу. Поэтому я налысо и стригусь, чтобы не видно было, что волосы дыбом встали, – смеется смотритель. – Раньше мы на ночь отключали свет, полная темнота на кургане была. Теперь у нас дежурное освещение.

Но даже те, кто ведет себя прилично, зачастую не понимают, КУДА они попали. Они прошлись по территории, и еще неизвестно, кто оттуда вылез… Ведь это дыра в загробный мир!

Мне снова не по себе, когда думаю о своей недавней прогулке по Салбыкскому кургану.

– А люди какого возраста приходят на курган? – интересуюсь я.

    – Разный. От мала до велика, – говорит Игорь. – И ребятишек приводят, и – до старости. Определенной возрастной категории нет. Молодежь бывает.

И вспоминает со смехом:

    – Один раз приехали, крутятся возле жертвенного камня. «Вот, – говорят, – мы прошлый раз приезжали, просили… И как у нас поперло!» Видно, что деловые пацаны.

Не тревожить

Рабочий день смотрителя музея начинается в шесть утра.

    – Пройдешь по территории кургана, посмотришь, приберешь бумажки да всякую такую бяку. Чтобы ничего не валялось, – говорит Игорь Галкин.

– Люди умудряются еще и мусорить здесь? – я снова изумлена.

    – Конечно. У кого что в карманах есть… Вплоть до презервативов. – рассказывает смотритель. – А как-то дед один набрал камешков – на память. Хорошие, красивые камешки. Потом приехал опять, несет в платочке – положить на место. «Взял – заболел…» – охает. Мы всегда предупреждаем, чтобы ребятишки в карманы не совали ничего. С могильника тащить домой, ну зачем?

Музей «Древние курганы Салбыкской степи» работает круглый год, такую достопримечательность нельзя оставлять. Даже зимой, просто график работы меняется.

    – Летом я работаю с десяти утра до шести вечера, зимой – с одиннадцати до четырех, – объясняет мой собеседник. – Здесь бывают такие закаты…

– Представляю, какая красота…

    – После случая с красным сияющим шаром я ночью перестал ходить по кургану. Не боялся! По этическим соображениям. Тут за день люди надоедают, а еще и ночью тревожить… А если выходишь – такое ощущение, что кто-то на тебя смотрит.

Сияющая душа

Что же за случай произошел?! Невероятный, удивительный и… вышибающий слезу.

– Дело было весной, в мае, – говорит смотритель. – Всем известно, что души умерших принимают разные формы, и самая распространенная – это форма шара, плазмоиды. Она – самая оптимальная для передвижения духов.

Было уже за полночь – в тишине внезапно начали гавкать собаки. Скалились на двери юрты, с двух сторон.

– Я сразу чувствую – кто-то за дверью стоит, – рассказывает Игорь. – И знаю, что это не человек. Человека собаки издалека бы почувствовали, начали бы ворчать, а тут резко вскочили и залаяли. Я не стал выходить, не стал дверь открывать.

– Что-то страшное… – тихо говорю я.

– Я не знаю, кого там увидел бы. Прошло какое-то время, я вышел, фонариком посветил в сторону самого большого камня. И увидел шар, сияющий, красный, прямо на камне. Он был как раз в том месте, где тысячи лет назад был принесен в жертву ребенок. Я фонарик убрал, а потом снова навел свет на камень – шар исчез. Я его секунды видел! Это, видимо, душа ребенка и была.

– Не бывает такого, что страшновато ночевать, не можешь заснуть? – услышав эту историю, не могу не спросить я.

– Нет. Это бывает только тогда, когда духи приходят, – отвечает смотритель. – Мы уже привыкли, уже знаем. Как-то чувствуешь их.

https://realty.tut.by/news/building/528918.html

Семья три года живет в доме под стеклянным куполом за полярным кругом

Бенджамин и Ингрид Хьертефёлгер 3 года назад поселились на острове Сандорноя в северной части Норвегии, в 1000 км от Осло. Здесь практически всегда ветрено и холодно. Однако суровый климат семейную пару с четырьмя детьми не пугает — они живут буквально в тепличных условиях. Дело в том, что их дом от холода спрятан под стеклянной полусферой, и когда на улице трещат морозы, в их «теплице» вполне комфортно.

Строительство дома, который окрестили Naturhuset («Природный дом»), было начато в 2011 году. В основании склона был построен цокольный этаж из ячеистого бетона с монолитным перекрытием.

В следующем году был возведен геокупол — алюминиевый каркас со стеклянными панелями (всего 360 штук) накрывает площадь около 180 кв.м. Диаметр купола 15 м., высота 7,5 м. Стекло используется одинарное, толщиной 6 мм. Геокупол возвела норвежская компания Solardome.

Дальнейшее строительство внутри купола велось уже в тепличных условиях. Дом строился из соломы и глины силами семейной пары и их друзей, проблем со строительными материалами не было, они в прямом смысле под ногами. Новоселье семья отпраздновала в декабре 2013 года.

Сейчас дом представляет собой глинобитную двухэтажную постройку с плоской крышей в трех уровнях. В нем пять спален, просторная гостиная-столовая, два санузла, подсобные помещения.

За стенами дома — сад и огород. В условиях короткого северного лета здесь успевают созреть самые теплолюбивые овощи и фрукты — абрикосы, виноград, киви, сливы, помидоры, огурцы. Под куполом сельскохозяйственный сезон длится на пять месяцев дольше, чем снаружи. Зимой что-либо вырастить невозможно — здесь, за полярным кругом, 3 месяца вообще нет солнца.

Под самым куполом, на плоской крыше дома находится терраса, на которой можно наслаждаться закатами и звездами, северным сиянием, принимать солнечные ванны, заниматься йогой, лежать в гамаке или кататься на качелях. Отсюда открывается потрясающий панорамный вид.

От дома вниз к морю тянутся вкопанные в землю трубы вентиляции. Из-за того, что температура земли постоянна, воздух, поступающий через них снаружи зимой прогревается, летом — охлаждается. Горячей водой дом обеспечивают солнечные коллекторы. Вытяжки в основании дома, окна на среднем уровне и окна под крышей обеспечивают постоянную циркуляцию воздуха внутри купола.
Благодаря ему у глиняного дома длительный срок эксплуатации — под куполом нет дождей и снега, здесь практически всегда одинаковый уровень влажности. Хозяева утверждают, что дом может «стоять вечно, если вы поддерживаете его сухим». К тому же, по их словам, нет никакой необходимости красить или даже обслуживать стены постройки.

Дома-теплицы популярны и в Швеции. Архитектор Бенгт Варн впервые реализовал свою идею  утепления дома при помощи теплицы еще в 1974 году. Плюсы такого решения особенно заметны в холодный период года: когда на улице -3°С, за стеклом плюс 15-20° С. В отличие от норвежского купола, шведский вариант имеет форму обыкновенной теплицы.

https://www.province.ru/ryazan/nu-i-nu/ … ozere.html

Под Шиловом обитают люди из прошлого

ОТ АВТОРА: в «Мещерку» заглянул известный не только в Рязани, но и за ее пределами целитель, художник и путешественник Владимир ГРИБОВ. Недавно ему на глаза попалась статья, опубликованная в одном из прошлогодних номеров «Мещерки», о танцующем лесе в Шиловском районе. Это и стало поводом для визита в редакцию. Владимир Грибов решительно заявил, что, помимо танцующего леса, в Шиловском районе еще немало мистических мест. И в доказательство своих слов путешественник предложил провести весьма необычную экскурсию.

Мы отправились в дорогу  ранним утром. Первой точкой нашего маршрута оказался запрятанный среди полей и холмов ручей. Тихо и скромно течет себе ручей у подножия большого холма, как сотни и тысячи других ручейков. Но этот ручеек вовсе не простой. Знающие люди зовут его Пьяным. Дело в том, что вода в этом ручье обладает удивительными свойствами: испив ее, можно почувствовать нарушение координации, легкое головокружение – словом, запьянеть.

– Такая вода течет здесь не все время, – рассказывает Владимир. – Но периодически у нее проявляются свойства алкогольного напитка. Ученые, которые обследовали это место, так объяснили это удивительное явление: почва в этих местах состоит из пород, в которых есть полости, пустоты. К тому же местность болотистая. В почве скапливаются газы, которые время от времени выходят из полостей – и попадают прямиком в воду нашего ключика.

А когда газы выходят из подземных полостей и насыщают воду, она становится «алкогольной». Любопытный факт: чтобы понять, что тот самый нужный момент настал и потекла именно «пьяная» вода, нужно всего лишь… взглянуть на камень – сторож этого ручейка. Стоит он здесь с незапамятных времен и напоминает своим видом филина или сову.

– Когда вода становится «пьяной», камень начинает «улыбаться» – появляется довольное выражение на его каменном лице. Так что он не только сторож, но и своеобразный индикатор «пьяной» воды, – уточняет ГРИБОВ.

Найти ручей не просто. Точных координат этого места, ориентиров, по которым можно найти необычный ключ, Владимир не выдал: пояснил, что лучше бы всем людям не знать, где течет ручей, – в целях сохранения энергетической чистоты этого заповедного места.

Дальше наш путь лежал в Шиловский район на Лысую гору. Проезжаем понтонный мост, едем по трассе Шилово – Касимов в направлении к Тырново, в уже знакомые нам места. Там, впереди, растет танцующий лес. Сворачиваем у деревни Сергеевка, при этом мой спутник и экскурсовод сообщает: поговаривают, что здесь до сих пор остались люди, которые могут волком оборачиваться, – оборотни.

– Оборотни не всегда злые духи, как это принято считать. Негативный окрас это слово приобрело в средние века, как и слово «ведьма». А ведь традиционно «ведьма» – мать, родившая не меньше 15 детей, «ведающая мать». И на так называемые шабаши (часто на Лысых горах) собирались специально для того, чтобы такие ведающие матери делились опытом с молодыми женщинами.

Сейчас Лысая гора возле села Инякино покрыта сосновым лесом. Вот только сосны растут здесь необычные. Танцуют и извиваются. Владимир пояснил, что такие сосны называются «кертями». С помощью их причудливо изогнутых веток знающие люди раньше выбивали из человека любую болезнь, просто постукивая по больному месту. Кроме того, стволы сосен здесь от самого корня покрыты сучками, словно богатырские булавы. А стоит чуть-чуть спуститься с вершины Лысой горы, и тот же самый сосняк выглядит совсем иначе: абсолютно прямые, гладкие стволы, травка у подножия, цветущие ландыши и кустарник – в общем, обычный среднестатистический лес.

– Здесь располагается Инякинское городище, третье в Рязанской области по своему размеру, после Старой Рязани и Ижеславля. Находилось оно на границе Касимовского ханства и, скорее всего, было защитным форпостом, военным лагерем, – рассказывает Владимир ГРИБОВ. – Вершина Лысой горы представляет собой ромб, на котором в хаотичном на первый взгляд порядке расположены многочисленные курганы – древние захоронения, количество которых достигает сотни. Скорее всего, они обладали сакральным смыслом, не исключено, что здесь располагалась древняя обсерватория или святилище.

Хранителем этого святилища, как и многих других сакральных мест, по мнению Владимира Грибова, был особый камень – его и сейчас можно увидеть.

– Он и страж, и, скорее всего, обряды возле него совершались. Он обладал свойствами оберега, люди приносили ему подарки и проводили возле него ритуалы. Камни – вообще сильные хранители информации. Так вот, энергетика этого обережного камня очень мощная, сохранившаяся еще с древних времен. И сейчас ему можно оставлять подарки, просить о помощи, загадывать желания – он обязательно выполнит.

А еще на Лысой горе можно повстречать святую Параскеву Пятницу. Является она не всем. Покровительницу женщин увидеть могут только представительницы прекрасного пола, да и то в том случае, если выглядят особым образом: надеть нужно юбку, платье и платочек.

Местные жители до сих пор помнят историю, которая случилась в середине прошлого века. Жительница села Инякино, у которой ничего не складывалось в жизни, решила утопиться. Вечером отправилась к воде – путь ее лежал как раз через Лысуюгору. И встретилась ей незнакомая молодая женщина – просто одетая, высокая, худая. Незнакомка заговорила:

– Ты куда собралась? С ума, что ли, сошла?

Отчаявшаяся женщина крайне удивилась: кто мог знать, куда она идет и зачем? Но начала рассказывать незнакомке:

– Да как же жить мне дальше? Мне уже сорок лет, ни детей, ни семьи – невмоготу мне так.

– Иди домой, все у тебя будет, – получила она ответ.

Женщина послушно развернулась и отправилась домой. Через год она вышла замуж, а еще через год родила дочку.

Здесь же, неподалеку от Лысой горы и села Инякино, есть еще одна странная деревня – Борок. Борок примечателен тем, что здесь издавна наблюдается явление, которое в народе зовут «вдовьим богом».

– Когда у женщины из Борка умирает муж, он и после смерти приходит к ней некоторое время, – рассказывает Владимир ГРИБОВ.

Больше всего подобных случаев наблюдалось, по словам моего экскурсовода, в 60-е годы прошлого века.

– Тогда одна женщина похоронила мужа, после поминок легла спать, как вдруг открылась дверь, и в покои вошел супруг.

Женщина не испугалась и не удивилась появлению гостя, который с порога спросил: «Ты мне ужин приготовила?» Вдова в свою очередь задала вопрос: «Так ты же умер, тебя сегодня хоронили?» – на что он возразил: «Нет, вот он я, живой, и есть хочу». Женщина покормила мужа, легли спать, а утром, до рассвета, до первых петухов, он собрался и ушел. Вечером пришел снова.

– Обратилась несчастная к священнику, он дом освятил, но муж и после этого продолжал приходить. Тогда она пошла к местной знахарке. Знахарка посоветовала отвлечь мужа, скрестить ноги и кукиш ему показать.

Вечером, когда гость снова пришел, женщина сказала ему: «Смотри, какие мы на фотографии молодые и красивые» – и, пока он отвернулся к фотографии, что висела на стене у него за спиной, женщина сделала, как ей знахарка велела. С тех пор покойный больше не приходил.

Явление, когда давно умершие люди появляются в нашем мире, для шиловских мест нередкое. Ученые по-разному пытаются объяснить это и приходят к выводу, что здесь явно аномальная земля. Владимир ГРИБОВ назвал эту аномалию «горизонтами времени». Так обозначают некими проходы, через которые люди могут перемещаться в веках, а также из измерения в измерение. Связано это с геомагнитными свойствами земной коры в данной местности.

– Сюда приезжали разные специалисты, ночевали в Пьяном лесу, заезжали на Лысую гору, смотрели биополя с помощью специальных очков. Вот что мы с ними приметили: если всюду цвет биополя через эти очки красный, то в некоторых местах, по которым мы с вами едем сегодня, фиолетовый. Вспомните радугу: красный – цвет низшего мира, первый в радуге. Фиолетовый – цвет высшего мира, другого измерения – последний в радуге.

Люди из прошлых веков частенько появляются и в селе Терехово – это следующий пункт нашей небольшой экспедиции. Расположенное на старице Оки, в 20 километрах от Лысойгоры, это село стоит на месте древнего города-крепости, предположительно входившего в состав страны Артании (в переводе с мордовского – «страна на запоре»).

– Скорее всего, здесь жила особая каста: и мужчины и женщины были воителями. И погибли они, скорее всего, защищаясь от набега враждебных племен. В прошлом году археологи обнаружили во время раскопок останки 12 человек, которые сгорели заживо. Останки нашли на валу, служившем укреплением, – наверное, это были защитники крепости, и стояли они до конца, до самой смерти.

Жители Артании до сих пор не покидают здешних мест. Старица Оки плавно переходит в озеро Чудино – свое имя водоем получил именно потому, что здесь людям много чего чудится.

– Хрономиражи – явление, когда можно увидеть кусочки прошлых веков, – поясняет Владимир. – Например, в середине 60-х годов, когда был всплеск всяческих аномальных явлений в этих местах, однажды, когда практически все село было на сенокосе, люди вдруг увидели выплывающий на озеро корабль (по описанию похожий на корабль викингов) с полосатыми парусам и характерными деталями.

Этот корабль надолго запомнился селянам. Впоследствии еще не раз то там, то тут на берегу озера встречали или видели вдали мужчин и женщин в старинных одеяниях.

– А уже в христианское время на берегу озера построили церковь. Только она ушла под воду – в наказание за то, что священник спутался с водяными и русалками, – рассказал Владимир. – Сейчас в лунную ночь можно заплыть на середину озера и увидеть маковку этой церкви.

https://regnum.ru/news/2620362.html

Северный лес: кормилец, убежище, дары смерти

Из Поморской энциклопедии: «Общая площадь лесного фонда Архангельской области и Ненецкого автономного округа 30 918,7 тыс. га. Собственно леса занимают 22 573,6 тыс. га. Остальные площади заняты вырубками, гарями. …хвойные леса, занимают 81% лесопокрытой площади. Из хвойных лесов наиболее распространены темнохвойные, образованные елью и занимающие более 67% лесопокрытой площади. Леса с преобладанием сосны занимают 32%, …лиственницы, сосны сибирской — 1%… Среди лиственных лесов на долю березняков приходится 94%, осинников, ольшаников, ивняков — 6%» (1).

Северный лес по сей день считается местными жителями одушевленной силой, хозяином окружающего, препятствием на пути человека. Столетия тому назад его можно было всего лишь молить о снисхождении. Лес бросал человеку крохи своего безграничного богатства или убивал неудачами — в охоте, в сборе ягод-грибов, плутанием по чащам-топям. Но в лес заходил человек бывалый, уважительный и усердный, лес удовлетворял его многие просьбы, брал в покровительство, укрывал от напастей. Заслышав о жизни первопроходцев, новые цепочки людей тянулись в, казалось бы, негостеприимный край.

Когда людей стало много, они сами стали открывать лесные сокровищницы. Лес становился источником пищи, меха и кожи, стройматериалов, саней, телег, лодок. Леса Севера имели несколько важных особенностей. Они дали растущей Руси пушнину — замену золоту и серебру, месторождений которых у нее не было. Северные леса укрыли гонимых — сохранив многомыслие в культуре, да и сохранив всю древнюю русскую культуру во время набегов и смут. Леса делали войну на Севере возможной лишь на полосках рек и дорог, а оккупацию — временной. Многочисленные корабельные рощи с берегов Северной Двины дали России флот и позволили договориться о сферах влияния с морской державой — Англией.

Одновременно лес оставался источником смерти, часто необъяснимой, за пределами человеческого разума. Даже великий христианский Бог, по мнению крестьян, не был всемогущ в этих темных борах и рощах. Втайне от Бога они задабривали и договаривались с лесом-хозяином и его мифическими обитателями.

Н. А. Криничная, фольклорист, этнограф, Карелия:

«…в быличках и бывальщинах различаются как бы две стороны леса. Одна из них — ета-эта, наша, домашняя, иногда правая — относится к освоенной части леса, прилегающей к жилому пространству: здесь находятся дороги и тропы, ведущие домой. Противоположная же сторона — друга-другая, не та — не тая, обратная, подчас левая, лесная («пошли не в ту сторону, в лесную») — представляет собой не просто неосвоенное или мало освоенное пространство, но иной, параллельный, в буквальном смысле потусторонний мир, который в дохристианском мировосприятии, по сути, не дифференцируется» (2).

Роль космологических знаков-символов в изображении данной природно-экзистенциональной стихии играет и колористика. Мифический лес, как правило, не только самый дальний либо расположенный не на этой, а на другой стороне, но и темный: «А лес-ельник дак страшно темно», «…а такой темной-темной лес вот в этом мысу… Дак какой-то такой страшной, дак один ельник черный такой». Заметим, что темный, помимо прочего, означает «мрак, подобный ночи, не освещаемый ни солнцем, ни огнем» (3).

Многие деревья в лесу у деревни Кургомень, откуда в 1918-1919 гг смерть летела со снарядами канадских артиллеристов, и куда возвращалась с огнем большевистских орудий, перебиты осколками. Так и растут тяжелораненными уже 100 лет

За темным лесом солнце заходит, закатывается, садится. Иначе говоря, он оказывается причастным «к ритуалу космического значения, благодаря которому Солнце каждое утро восходит и следует, не затмеваясь, своим нормальным путем, чтобы закатиться на Западе, а затем, пройдя через страну мертвых, вновь появляется на Востоке»…Следовательно, темный лес, связанный с закатом солнца, символизирует царство смерти. Да и сама темнота осмысляется как признак невидимости, присущий иному миру: отсутствие света, тьма является атрибутом мира мертвых» (4).

Лес смерти. В кургоменском лесу множество изломанных деревьев. Среди стройных 150-летних елей в разные стороны коленями торчат стволы их страдающих сестер. Местный краевед Владимир Романовский, двигаясь по лесу, как танцуя, среди кратеров воронок, оплывших окопов и блиндажей, пояснял:

«— Здесь у них, — так нейтрально называл интервентов Владимир — стояли шестидюймовки. Еще недавно всё было усеяно снарядными предохранителями, которые заменяли взрыватель. С осени 1918 по осень 1919 года шли непрерывные артиллерийские дуэли. Стволы орудий раскалялись, да и большевики «жарили» во всю. А у них — показав на изломанные еловые стволы-позвоночники, осколки перебили нормальный рост. Так сто лет и живут тяжелоранеными».

Кургомень в 1918—1919 гг. интервенты сделали своей крепостью на Двине. Длинными руками крепости стали две канадские шестидюймовки и несколько трехдюймовых орудий. Ни большевистское восстание в 3-м Северном полку за рекой в Тулгасе, ни обстрел Северодвинской флотилией, ни лобовые атаки красных на этом берегу не сбили батареи кургоменского леса. Смерть летела сюда на снарядах большевиков и возвращалась обратно огнем канадских пушек. Сотни солдат и жителей Кургменской и Тулгасской волостей этот лес отправил в иной мир. Артиллерийские расчеты ушли осенью 1919 года, но лес напоминал о потустороннем могуществе подорвавшимися на снарядах детьми. С гражданской минуло 100 лет, но, казалось, англичане в смешных тазиках-касках покинули лес совсем недавно.

Н. А. Криничная: «Темный лес в мифологических рассказах может определяться эпитетом «черный». Особенно это относится к ельнику, наиболее тесно связанному, согласно народным верованиям, с миром мертвых. Тем не менее и ельник, и сосняк в древнерусском языке устойчиво именуются красным лесом, который противопоставляется черному: «Лиственный лес, значит, он считается как чернолесье, да. А вот сосняк, ель, — краснолесье, он круглый год в своем одеянии… Вот таких два леса». Определение красный, относящееся к лесу, обозначает нечто «хорошее, яркое, светлое». Тем самым красный лес связан с понятиями «огонь и жизнь», «возрождение и воскресение». Черный же лес, сбрасывающий листву, осмысляется, соответственно, как утративший жизненную силу. Не случайно в северорусских говорах он называется голодным» (5).

Деревья в мифическом лесу необычной толщины («дак этаки березья толстые»). В некотором роде это первонасаженные деревья. В крестьянском мировосприятии такой лес имеет черты первозданности, девственности, соотносимой с «началом времен»: это густой, дикий, старый, непроходимый, дремучий лес (6).

Характерно, что в народной лирике образ наделенного этими признаками лес — символ печали, тоски, горя, болезни, смерти, разлуки, непреодолимой преграды: «Шла я лесом густым-частым. Невесела и бледна…». «Я помру — похороните, Темный лес останется…» (7).
Лес отождествляемый с инобытием, согласно мифологическим рассказам, маркируется знаками смерти — например, поваленными деревьями, лежащими крест-накрест. В архаическом мировосприятии лежащие деревья приравниваются к трупам, а сам лес — к инобытию: «Лес большой, туды наземь бревна крест-накрест наложены. Ну, думаем, что это такое? Не знаем что». Такой лес в народных говорах называется колодистым, что связано с представлениями о колоде — долбленом гробе, домовине (8).

Окопы и артиллерийские позиции канадской батареи в кургоменском лесу

Чтобы вернуться из инобытия в мир людей, нужно, согласно народным верованиям, исполнить соответствующий случаю обряд. Для этого предписывается переодеть одежду наизнанку, т. е. с верхней стороны на нижнюю, поменяв местами верх и низ, что повлечет за собой смену иного пространства на свое, привычное, знакомое: «И вдруг показалось озеро, другое, дорога — наши места. А час плутали». В том случае, когда антимир вторгается «сюда» в виде леса-валежника, леса-бурелома, леса-сухостоя, высохшего на корню… являя собой царство смерти, по исполнению обряда переодевания, обеспечивающего вытеснение запредельного континуума и замену иного пространства своим, «этот лес куда-то ушел и сгинул». И по его уходе привычное бытие возвращается на прежнее место: «Лес ушел — и туту наш дом, и тут озеро, то не видно было. Абсолютно». Соответственно, отправляясь ночью на встречу с лешим, «бабка» выворачивает платье «на левую сторону», обеспечивая себе этим обрядовым действием попадание в потусторонний мир (9).

…подчас не совсем ясно, то ли сам лес ходит, то ли в нем передвигается некая безличная мифическая сила: «…а по лесу как пошло… гляжу по лесу-то, а лес — то ходит». По свидетельству рассказчиков, он не только ходит, но приходит и уходит: в таком движении есть начало и конец, обусловленные определенным хронотопом. Мало того, будучи разгневанным, лес, подобно многорукому мифическому существу, у которого, однако, вместо рук — ветви, изгоняет из своих владений всевозможных нарушителей лесных запретов и ритуалов: хлещет сзади по ногам и чему попало вицей-прутьями-ветками, березовыми или еловыми… В роли медиатора — проводника между мирами он может «уволочь» человека «отсюда» и унести его «туды», причем с такой скоростью, что у того в глазах только «озеры» мелькают» (10).

П. Д. Патрикеева из деревни Немнюги на Пинеге: «А то раз заночевал человек в лесу. Сидит у костра да шаньгу ест. И вдруг слышит и треск, и гром, идет кто-то. Посмотрел это он, а лесовик идет, а перед им как стадо, и волки, и медведи, и лисы бегут. Таки и лоси, и зайцы, и всякое зверье лесное. Как же он испугался — и боде мой — а тот к нему подходит:

— Что — говорит — человек, шаньги дай кусочек.

Дал он ему шаньги половину. Тот давай ломать да зверям давать, так и шаньга у него не меньшится. И волки сыты, и медведи сыты, и зайцы сыты. Вот лесной и говорит:

— Ты домой иди, не бойся, если волки тебя встретят, ты им скажи: «Шаньги моей кушали, а меня не трогайте».

Ну он и пошел, а звери за ним. Тот человек тоже домой пошел — жила у него вся дрожала. А бегут ему стрету волки, таки страшенны — сейчас съедят. А он и скажи:

— Мою шаньгу кушали, а меня не троньте.

Ну они и убежали. Так он и домой пришел. И зверя никакого не боялся» (11).

Н. А. Криничная: «В мифологических рассказах взаимосвязь человека с лесом часто проявляется в ситуации похищения… В большинстве же мифологических рассказов похищение предваряется ситуацией блуждания по лесу, которое осмысляется как пребывание между мирами, нередко между двумя сторонами леса. Такое блуждание служит прологом к попаданию в царство смерти. Выявляется первопричина блуждания-похищения: «Нет, ты не заблудился, а тебя леший унес» — говорят вернувшемуся домой парню, который, было ушел к другу, не в ту сторону. Похищение же в подобных случаях приравнивается к смерти, временной или завершающей жизненный путь. Из сказанного следует, что по своей сокрытой сущности лес предстает «как мифологически обобщенный образ антимира». Там локализуются умершие, и в первую очередь предки, образы которых в фольклорно-мифологической традиции оказались совмещенными с образами духов — «хозяев» леса» (12).

Перед тем, как зайти в лес крестьяне кланялись и просили у леса разрешения. Начало старой заброшенной дороги Кенозерье-Пудож

А. А. Белова, село Шуньга, Карелия: «Один мужик ходил по лесу, искал свою корову. Ходил-ходил по лесу и встретил мужчину, стали они вместе корову искать. Идут и… вдруг услышали, что музыка играет невдалеке, поют, танцы слышны.

— Пошли на танцы — говорит спутник.

Мужик согласился, и они пошли. Пришли к избе, внутри топот, крики, песни.

— Ну, что остановился? Шагай через порог — говорит тот мужику.

А мужик как будто очнулся, как будто кто подсказал ему молитву сотворить. Перекрестился он, прошептал молитву — и исчезло видение: и дом с людьми, и спутник. И видит, что стоит на краю обрыва, и стоило сделать ему шаг — упал бы вниз» (13).

Н. А. Криничная: «Согласно быличкам и бывальщинам, мифические похитители заботятся о своих подопечных, а затем, по истечении предусмотренного ритуалом срока, так или иначе отпускают их домой. В мифологических рассказах, такой переход материализован: «…унесли, какой дядька длинный, пуговицы блестящи. И несли меня, токо ветки — говорит — из березы, из елок в глаза били меня и озеры (мелькали)». При этом у похищаемого нередко утрачивается-изменяется сознание: «Как будто ему помешательство было… затемнение како-то было» (14).

Записано П. Д. Рыбниковым в Заонежье: «Идут однажды два охотника по лесу: подходит к ним прохожий добрый молодец и ни с того ни с сего начинает рассматривать их ружья. Ругнули было его порядком охотники, да как посмотрят в лицо, а он синеобразен — значит надо уходить. И ушли они из леса по-тихому заводью зеленому затресью, и разошлись в разные стороны, чтобы стрелять дичь.

И покажись охотнику, что неподалеку, в листве, притаился тетерев, стрелил он птицу и слышит; кричит птица не по-птичьему, кричит голосом человеческим. Подбежал поближе и видит: стрелено у него в товарища.

И вышло, что не перед добром показывался им лесовик» (13).

Н. А. Криничная: «Временной изоляции в лесу, по народным представлениям, подвержены и девушки в период, предшествующий свадьбе. Не находя дорогу домой, они, как потом выясняется, «о самую дорожку сидели под елкой-то». Т. е. пребывали, согласно мифологическому восприятию, в ином мире. Их возвращение предусмотрено ритуалом — и потому блуждание по лесу, приравненное к переживанию лиминального состояния, для девушек на выданье, как и для подростков, заканчивается, в конечном итоге благополучно. О сакральном характере этого периода времени свидетельствует ответ рассказчицы на вопрос собирателя…: «Интересно, что столько теряется, но все и находятся, все живыми остаются…» (16).

Губительным пространство леса может оказаться и для тех, кто нарушил идущие «от веку» ритуально-этические нормы. Так, например, при входе в лес крестьянин, согласно этикету, выработанному традицией, должен был произнести: «Лес мой дорогой (после чего он трижды кланялся, коснувшись пальцами земли), спаси, сохрани; дай бог, чтоб мне не заблудиться». К покровителям леса, нередко уже христианизированным, крестьяне обращались и при сборе ягод, грибов. Для этого использовался особый приговор, произносимый перед входом в лес: «Апостолы Сим, Гурий, Овин, помогите мне набрать ягод-грибов» (17).

Лес — кормилец. Впервые с сыном Мишей мы посетили Артемиево-Веркольский монастырь в 2017 году. Обитель порадовала пятью из шести отремонтированными храмами и часовнями, что для северной обители удивительно. Наместник игумен Иосиф (Волков) повез гостей к часовне Артемия Веркольского, на место гибели мальчика 6 июля 1545 года от молнии. Дорога петляла в еловом лесу, среди белого, покрывшего землю, как вата, мха. Удивительно — на краю колеи торчала шляпка красноголовика. «Гляньте, — говорю, — какой смелый гриб!». Бурной реакции и разговоров «а вот еще был случай» не последовало, но гости стали поглядывать на обочины. «Вот еще гриб, — через десяток метров заметил кто-то, — и вон еще!». Отмалчиваться отец Иосиф посчитал невежливым и раскрыл второе назначение дороги. Оказывается, она кормит постящуюся монастырскую братию. Каждый день в 7 утра монастырские трудники с корзинами в руках отправляются на грибную охоту. Часа через три в трапезной гости и обитатели монастыря уже нахваливают грибовницу и жарешку. Ближе к вечеру мы с Мишей прошлись грибной дорогой, и вернулись всего с десятком грибов. Что за ночь созреет новый грибной урожай не верилось. Но утром свежие боровики, приготовленные по-всякому, украшали стол. «Монастырь за рекой, и жители Верколы не собирают на нашем берегу грибы-ягоды», — между прочим сказал настоятель. О роли молитвы в получении грибного урожая не говорилось, но подразумевалось.

Н. А. Криничная: «При нарушении этих, как и многих других, предписаний «лесного» этикета человек не застрахован от всевозможных злоключений и наваждений, связанных с возникновением кризисной ситуации. Даже собирание трав, осмысляемых в качестве живых существ, без соблюдения обусловленных традицией правил влечет за собой негативную реакцию леса: «Взяла раз, другой, как третий-то наклонюси — а по лесу как пошло, дак так все эти елки-то да вершинья хлыщут»…Еще более чревата губительными последствиями рубка деревьев без учета ограничений, предписанных мифологическим мировосприятием. Не успел дед-дровосек «тюкнуть» топором по «сухой такой сосне», стоящей за рекой (знак потусторонности)… как прибежала «собачка маленька», а вслед за ней с болота пришел и леший» (18).

Из личного архива Е. Е. Левкиевской, записи из Архангельской области: «Ну с лесным раньше пастухи знались, так говорили, что у тех, кто с лесным знается, лесной выбирает из стада самую лучшую скотину. Ну, он забирает, закрывает ее, она так в лесу и остается, она зайдет в такое место, что ей не выйти. У нас все время пас Игнат. Он пас лесом. И вот, знаешь, ведь с лесным надо тоже рассчитываться. А лесной взял и выбрал у него корову-то от сирот. Тут вот рядом соседка была, а у нее двое детишек. А лесной-то взял и эту корову выбрал от сирот, от бедных, не от богатых. Пригнал пастух коров, а этой нет. Эта женщина пастуха спрашивает: «Где, Игнатий, моя корова? У меня коровы нету». Так он сходил и пригнал. Он пригнал эту корову, которую лесной себе выбрал, не отдал корову лесному. А надо было отдать — отдал бы, живой остался. А он не отдал, так его старуха рассказывала: «Дверь ночью открыло, среди ночи все стены исхлестало в избе». Леший его исхлестал. И он умер. Два дня спал, а на третий умер» (19).

Н. А. Криничная: «Во власти леса-лешего оказывается и отданный ему посредством проклятия человек… Устойчивая в мифологических рассказах вербальная формула «Возьми тебя леший!» имеет магическую силу и немедленно материализуется: «Так и вышло. И унесло ее (девочку лет десяти — Н. К) на Вингишское озеро… Несли ее наготово нечистые силы».

Столь же опрометчиво поступает и тот, кто произносит «похвальное слово», обещая, к примеру, без труда найти дорогу домой: «я слепыма глазами попаду!», «вслепки попадем!». Таких смельчаков лес-леший — некая безличная мифическая сила («что-то есть»)…накажет за хвастовство длительным блужданием, в течение которого они будут находиться между жизнью и смертью, как бы в промежутке между мирами: «И ходили да сутки были»…(20).

Из личного архива Е. Е. Криничной, записано в Архангельской области: «Когда леший из лесу выходит, так у тебя все волосы на голове задрожат. Чем он покажется? Бывает, покажется в красной рубахе с кушаком — мужчиной, а бывает, покажется вот такой собакой. А бывает так, что не покажется. Ветер хлещет, а где — Бог его знает. А как ветер, вихорь, так это уж самый леший. Вот здесь позапрошлый год такой был ураган, крыши сняло, а град с маленькое яичко был. А где он шел, этот вихорь то, да столько лесу навалило. Все сосны в повалочку, леший-то выворотил» (21)

Лешева зверушка. С усть-важским краеведом Алексеем Денисовым, мы бродили по чамовскому лесу, где в 1918 году проходил кочующий по Двине фронт гражданской войны. В отличие от Кургомени линии окопов здесь не было, лишь одиночные или парные ячейки в сторону болота. Солнечный день и разговоры о войне несовместны, мы перешли на темы грибов-ягод и лесных зверей, что здесь водятся.

Надо же, перед нами на солнечной поросли брусники блистал росой упитанный зад зверя размером с медвежонка. Обитатель леса был настолько занят, что не убежал и даже не шелохнулся. Шкура животного — ровная, зеленоватая и ухоженная, свидетельствовала об успешной жизни. Ждать следовало любого поворота — зверь мог убежать в лес, убежать в лес могли и мы. Я пошел вперед, забирая влево, чтобы осмотреть животное. Зверь не шелохнулся — у него не было головы. Кто с минуту назад казался упитанным хозяином ельника, обернулся заросшей мхом корягой. Так бывает, лешевы зверушки любят такие проделки. Настроение с хорошего поднялось до веселого, Алексей повел смотреть очередной блиндаж.

Примечания:
(1). Поморская энциклопедия. В 5 томах. Архангельск. 2006−2017. Т.2. С. 26−27
(2).  Н. А. Криничная. Крестьянин и природная среда в свете мифологии. Былички, бывальщины и поверья Русского Севера. М. 2011. С. 50
(3).  Там же. С. 50−51
(4).  Там же. С. 51
(5).  Там же. С. 52−53
(6).  Там же. С. 54
(7).  Там же. С. 54
(8).  Там же. С. 55
(9).  Там же. С. 56−57
(10). Там же. С. 59
(11). Там же. С. 222
(12). Там же. С. 63
(13). Там же. С. 208−209
(14). Там же. С. 65
(15). Там же. С. 288
(16). Там же. С. 66
(17). Там же. С. 68
(18). Там же. С. 68
(19). Е. Е. Левкиевская. Русская народная мифология. М. 2009. С. 132.
(20). Н. А. Криничная. Крестьянин и природная среда в свете мифологии. Былички, бывальщины и поверья Русского Севера. М. 2011. С. 71
(21). Е. Е. Левкиевская. Русская народная мифология. М. 2009. С. 121.

https://up74.ru/articles/kultura/119486/

Мистика на заданную тему. Почему у карельского писателя чудь балует

Уже много лет книги этого писателя читают в Японии и в Финляндии, перевели их на многие языки, а вот иные челябинские книгочеи узнали о них лишь совсем недавно.

И произошло это благодаря челябинскому издателю и культуртрегеру Марине Волковой, вместе с которой писатель из Карелии Владимир Софиенко со своей супругой Еленой зарулил к нам на огонек.

А зарулили супруги потому, что стали участниками уникального автопробега, покорив Копейск и Миасс, Бродокалмак и Тюбук, Касли и Кунашак, Фершампенуаз и Париж…

В Центральной библиотеке имени Пушкина Челябинска их встречали еще и как участников двух фестивалей (Карелия — Урал). Здесь же прошла презентация творчества современных поэтов — участников литературного фестиваля «Петроглиф», родившегося в Карелии, а также творческих проектов Марины Волковой, включая «Блиц Лиц» и «Паровозъ». В этот день можно было услышать фрагменты творений москвичей, казанских писателей и челябинского поэта Виталия Кальпиди. Стихи звучали в исполнении Марины Волковой, Владимира и Елены Софиенко, которая, кстати, пишет стихи на финском языке.

Супруги с любовью рассказывали о старинном доме в Карелии, где в крохотной деревушке у них родилась своя литературная резиденция с фестивалями и конкурсами, где проходят пленэры и рождаются новые книги. Показали они и свое кино, которое снимают на «Петроглифе». Героями одного из видеосюжетов стали четверо детей Софиенко…

Применительно к Владимиру слово «брутальный» менее всего подходит. Скорее, он производит впечатление русского богатыря, словно сошедшего с былинных иллюстраций: этакий неторопливый бородатый добряк с открытым, честным лицом, веселыми и вместе с тем немного грустными, но очень мудрыми глазами. Вообще, очень позитивный такой парень! К слову, «богатырское» впечатление он производит отнюдь не случайно: в молодости очень серьезно занимался спортом, выполнил норматив мастера спорта по плаванию, а это очень круто!

И вот еще одно сходство с богатырями. Он (ну совсем как Илья Муромец!) жил в Казахстане до 33 лет. А потом, как сам признается, «встал с печи» да и поехал подвигов искать. А в Карелии оказался в известном смысле случайно. Друзья-пловцы любили назначать встречи в разных уголках страны. На этот раз выпала Карелия. Приехав в этот край, понял: это его место.

Родился будущий писатель в 1968 году в Казахстане, в городе Темиртау, в семье железнодорожников.

О себе Владимир Софиенко рассказывает, что его писательский опыт накапливался, когда он перебирал множество разных профессий: был тренером по плаванию и мастером на металлургическом комбинате в Караганде, торговал кухонными комбайнами, был брокером, сторожем, продавцом на рынке, экспедитором, водителем…

Но началось все, пожалуй, с книг. В их доме была богатая библиотека. И он с детства «проглатывал» одну за другой все книжные полки: вначале сказки, затем «Библиотеку юного пионера», потом добрался и до всякого рода приключений и фантастики. После прочтения в 12 лет всех произведений братьев Стругацких решил сам написать продолжение приключений главного героя повести «Страна багровых туч». У юного писателя космонавты Юрковский и Быков отправляются на Марс. Что с ними случилось на Красной планете, восстановить сегодня, увы, не представляется возможным, поскольку Софиенко свою школьную тетрадку потерял…

Впрочем, почти все свободное время уходило на изнуряющие тренировки по плаванию. На сборах пловцам выдавали форму «адидас». Как в новом костюмчике не пройти по своей улице и не пофорсить! Но не дай-то бог оказаться одному: тебя преспокойно могли прижать к стенке, и — прощай, «адидас»! Так что ребята старались ходить как минимум по трое. Вот такое суровое детство было у Володи!

А когда ездил на сборы по союзным республикам, всегда выискивал минуты, чтобы посетить местные книжные барахолки. Однажды набрел на книгу Милослава Стингла «Государство инков. Слава и смерть сыновей Солнца». С того дня стал по крупинкам собирать все, что связано с историей инков, майя и ацтеков. Потом родилась повесть «Ожидание в 2000 лет». А затем уже и более серьезная книга: «Под солнцем цвета киновари», пробуждающая интерес к истории одной из самых загадочных мировых культур.

Несмотря на то что при написании этих книг он «жил» среди своих героев, в реальности, как он сам признается, отнюдь не хотел бы очутиться, скажем, среди майя: это люди абсолютно другой культуры, других нравов и обычаев. А аборигены Австралии? Кто знает, какова, например, будет их реакция на курительную трубку («дым выпускают злые духи»). Поэтому неудивительно, если они преспокойно убьют вас за этот «грех». А может быть, вам захочется просто улыбнуться? Это уже явный признак агрессии! Словом, найти общий язык с местными не только очень трудно, но и опасно.

«А разве с нашими чиновниками общаться легче? — смеется он. — Мы же с ними словно на разных языках говорим…»
Смотритель реки

О чем, интересно, думал писатель, когда знакомил челябинских книголюбов с героями своих произведений? Чего только не было в его рассказах, наполненных фантастическими аллегориями и захватывающими приключениями! А может быть, так он хотел заразить уральцев красотами ставшей для него родной Карелии? Смею вас уверить: он еще и нервы нам хотел пощекотать. По крайне мере, под занавес Владимир Софиенко прочитал отрывок из своей повести «Смотритель реки», из которой просто выплескивался весь нужный для генерации ужаса у читателя «компот» — с косматым баскервильским чудовищем и любвеобильной бабой Леной, накинувшейся ночью с поцелуями на нашего героя.

А сам писатель остановился в своем чтении на самом интересном месте, надежно заинтриговав слушателей, которым уже срочно требовалось найти окончание повести. В общем, спойлерить парень не стал. И правильно сделал!
А зачитанный эпизод однозначно напомнил известную сцену из хрестоматийной повести Гоголя «Вий». Помните, как семинарист-философ Хома Брут, отправляясь с товарищами на каникулы, остановился на ночлег у одной старухи? Разместив их у себя дома, хозяйка отправилась в хлев, где было предложено ночевать Хоме. Как билось сердце бедного Хомы, когда старуха вскочила с быстротою кошки к нему на спину, ударила его метлой по боку, и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих...

Странно, но повесть Софиенко вдруг воскресила полузабытую фразу: «чудь балует». И навела еще и на мысль, что общаться между собой могут не только не видевшие друг друга писатели и их читатели, но и герои книг этих самых писателей. По крайней мере, они вполне могут знать о существовании друг друга. Пусть даже и обитают они в разных временах и на расстоянии более двух тысяч километров. Кстати, именно столько разделяют героев повести Владимира Софиенко «Смотритель реки» и героев сколь реальной, столь же и мистической истории, случившейся на Таганае.

Таганайская хозяйка

О том, что на Таганае происходят некие аномальные и даже мистические явления, приходилось слышать не раз. Сюда приезжали в поисках йети, здесь происходят контакты с «высшим разумом». По крайней мере, уфологи якобы видели следы посадки НЛО.

И все, кто хотя бы однажды побывал в этих загадочных местах, признавались, что не только терялись в пространственной ориентации, но и замечали за собой явные отклонения в психике. Кто-то видел огромные тени людей, другие слышали плач ребенка. При этом всех охватывал безотчетный страх. И вот что характерно: рассказанные истории были схожи до мельчайших подробностей. Часто местные жители вполне серьезно замечают: «чудь балует» или «таганайская хозяйка приходила»…

Согласитесь, когда вам рассказывает нечто удивительное один человек, это может вызвать сомнение: сочиняет! Но когда свидетелями необычной истории становятся двое, а то и больше, тут уж невольно задумаешься…

Сергея Арканова я знаю уже сто лет! Это единственный на Урале профессиональный фотограф, имеющий почетное звание археолога. И это тот самый Арканов, в один из сентябрьских дней 1987 года сделавший с «кукурузника» свою самую знаменитую фотографию«Аркаим», опубликованную на страницах многих мировых изданий.

Словом, абсолютно серьезный парень, которому, безусловно, можно верить. Вот он-то и рассказал мне свою историю, произошедшую с ним тоже на Таганае четверть века назад.

В один из октябрьских дней 1993 года они с художником, прозванным друзьями-археологами Михалычем, отправились на этюды на Таганай. Ранним утром сели на электричку и доехали до Златоуста. В тот день в Челябинске снега не было, а в Златоусте — по колено!

На Таганае отправились к Белому ключу. Считается, что это один из семи самых древних родников в мире, с водой, прозрачной как девичья слеза.

Дорогу хотя и знали, но вдруг стали замечать, будто бы заплутались немного и ушли, кажется, немного вправо. А снег шел все обильнее, и вьюга разыгралась не на шутку. Вот идут они по курумникам и выходят, наконец, на первую террасу Таганая. Место им понравилось, здесь они и решили устроить бивак. Поверх сосновых веток натянули толстую полиэтиленовую пленку, вышло что-то вроде палатки. После настелили лапника и разожгли костер. И в этом лесном ангарчике стало тепло и уютно. Благодать, да и только! Вечером Михалыч прилег и быстро уснул, а напившемуся чаю Сергею никак не спалось, все лежал, прислушивался.

Вдруг среди ночи отчетливо почувствовал, что кто-то (или что-то?) движется в направлении их палатки. Именно почувствовал, а не услышал, потому что никакого скрипа снега не было, хотя уже морозец к ночи был изрядный. У Сергея все вдруг похолодело. Он вскочил и сквозь мутную полиэтиленовую пленку разглядел, как на фоне белого снега по поляне четко к их костру кто-то приближался.

Это уж потом он пытался вспомнить, кого или что ему напоминала та ночная фигура. И все-таки вспомнил: гравюру Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол». То есть это как будто и была сама Смерть с косой. Да вот только сам себя в тот момент рыцарем он уж точно не чувствовал.

В каком-то жутком оцепенении он нащупал дрожащими руками фонарик и топор и, превозмогая предательский страх, заорал чужим голосом: «Чего тебе надо?!»

Как ему потом рассказал проснувшийся тут же Михалыч, вопрос этот прозвучал совсем не в такой деликатной, как думал Сергей, форме, а с помощью самого что ни на есть отборного русского мата. Он выскочил с топором в руках, даже не успев обуться, и в вязаных носках побежал по снегу. Вслед за ним выскочил и Михалыч, с которым они внимательно осмотрели всю поляну. Осмотрели, но ни одного следа на ней не нашли. И уже пошли было в свое жилище, как вдруг совсем рядом услышали женский смех, он звучал язвительно, словно кто-то хотел поиздеваться над ними. Они повернули к себе, но смех девицы (Сергей охарактеризовал — «развратной») опять стал раздаваться, и совсем-совсем рядом! Как по команде оба резко обернулись — на ночной поляне никого не было…

«Странно, что она вас не тронула», — первое, что они услышали через день от местных жителей. Эту же фразу слышали они и через много лет.
Так что могут! Вполне могут общаться между собой читатели и писатели, ангелы и бесы, всевозможные эгрегоры и эльфы, древняя чудь, известная от Чудского озера до уральских пещер... Может быть, это как раз и есть то человеческое осмысление, о котором говорил академик Вернадский, объясняя свое понимание ноосферы.

Лика Сыновец       Мещёрские рассказы

Исландия - в стороне от кольцевой. Тьёрсардалур. Гяуин (Gjáin) - в гостях у эльфийской сказки

В поисках магии и волшебства: чем Гуамское ущелье удивляет осенью туристов

Три самые необычные туристические точки в Армении, которые удивят любого

Дикий, дикий Север

Озеро Эльфов. Горный Алтай

https://www.epochtimes.ru/keltskie-pejz … -99085434/

Кельтские пейзажи и привидения Ирландии

Ирландия известна своими легендами об эльфах и привидениях. Каждый особняк старше 100 лет окутан легендами о маленьких человечках, курящих трубку, и населён одним или двумя призраками, а на другом краю каждой радуги спрятан горшочек с золотом. Я провела неделю на юго-восточном побережье Ирландской республики, чтобы лучше познакомиться с её зелёными парками и привидениями.

Ирландия прилагает большие усилия для сохранения своей природы и легендарных зелёных пейзажей для будущих поколений, здесь можно увидеть не менее 40 оттенков зелёного. Посреди лесов, парков, садов и радуг прячутся старинные дома и руины зданий, хранящие тайны прошлого. Туманными вечерами из старинных закоулков по-прежнему выглядывают гоблины, привидения и чудища. Сохранение историй о привидениях — старая ирландская традиция.

Горы Блэкстейрс на границе графств Карлоу и Вэксборд — одно из самых красивых мест Ирландии. Здесь я познакомилась с активисткой по защите окружающей среды Мэри Уайт. Посреди пастбищ с резвящимися ягнятами и телятами возвышается туманный холм Томдафф, место, окутанное легендами из ирландского фольклора.

Несколько лет назад горнодобывающая фирма купила права на разработку в районе и планировала превратить весь холм в карьер. Мэри Уайт собрала местных жителей и организовала кампанию, в результате сохранив Томдафф и природные красоты. Она провела для нас экскурсию по холму, показав его чудеса.

Мы отправились в место, где когда-то проходила тропа пилигримов, ведущая к священным источникам и родникам, скрывающимся посреди зелени. Я наблюдала вокруг зелёный идиллический пейзаж, а Мэри увидела завтрак.

«Смотрите сюда, ― Мэри раздвинула заросли плюща и показала дикую землянику. Зелёные заросли представляли собой настоящий буфет. Заячья капуста, молодые листья одуванчиков, щитолистник, ежевика и грибы, растущие в изобилии, могли накормить как эльфов, так и людей. Повсюду росли священные деревья кельтов: дубы, ясени и буки.

«Если вы срубаете дерево, ― говорит Мэри, ― вы должны посадить новое взамен. Хотя вы не увидите, как оно вырастет большим, оно останется для будущих поколений». Но она предупредила никогда не срубать белый цветущий терновник. «Терновник ― это дерево фей, сломанная ветка терновника ― плохая примета, она предвещает смерть в семье».

Рассказы о смерти приняли более реалистичное звучание, когда этим же вечером мы посетили заброшенный особняк Лофтус-Холл. Он был построен на месте ещё более древнего дома с привидениями. Это элегантное заброшенное здание принадлежало четвёртому маркизу Эли. Будучи человеком больших амбиций, он довёл себя до банкротства, чтобы построить частный дворец, куда он планировал пригласить королеву Викторию. Там была искусная лестница из дерева, изготовленная создателем большой лестницы на печально известном судне «Титаник».

Но королева так и не приехала с визитом, и в начале XX века здание было заброшено. Английские ставленники воспринимались как чужаки и были очень непопулярными среди ирландцев, поэтому о семействе Лофтус осталась дурная слава. На короткое время дворец был превращён в монастырь, но даже добропорядочные монахини не смогли изгнать оттуда нечисть. Перед поездкой я ожидала множество инсценированных спецэффектов, записанных на плёнку скрипов и стонов, но оказалось, что Лофтус-Холл вызывает мурашки по коже и без каких-либо представлений.

Согласно легенде, тёмной ночью на пороге особняка появился незнакомец, потерпевший кораблекрушение, и попросил приюта. Леди Анна, дочь хозяев дома, влюбилась в него с первого взгляда. Когда они играли в карты, у неё выпала карта, она нагнулась за ней и обнаружила, что у прекрасного незнакомца копыта вместо ног. Он исчез в огненном шаре, а перепуганная Анна сошла с ума. Её заперли в комнате с гобеленами, где она провела остаток жизни, и её дух до сих пор бродит по этому месту. Один из членов нашей группы сказал, что он медиум и чувствует что-то странное и холодное в этой комнате. «Вы чувствуете это тоже, не так ли?» ― спросил он у меня.

В этом мрачном, древнем и сыром помещении было сложно не чувствовать себя странно. Возможно, сказались воспоминания о прошлой ночи, которую мы провели в особняке Джульет, другом старинном здании, правда, с электричеством. Подобно Хогвартсу Гарри Потера, тот дом постоянно менялся. Лестница, которая должна была идти к моей спальне, увела меня в другое место. А коридор, ведущий к стойке для регистрации, заканчивался тупиком, упирающимся в стену.

На следующий день консьержка между делом спросила у меня, хорошо ли я спала. Она сообщила мне, что в моей комнате обитает дух леди Джульет, любовницы бывшего владельца дома. Дамы благородного происхождения, похоже, возглавляют ассоциацию ирландских привидений.

На следующий день мы, наконец, смогли отдохнуть от историй про привидения.

Руины маленькой средневековой деревни когда-то были связаны с разрушенным ныне цистерцианским аббатством в парке Джерпоинт в графстве Килкенни. В средние века Джерпоинт и церковь св. Николая были местом паломничества, здесь находилось 27 домов для гостей и 14 таверн. Согласно легенде, там похоронен сам Санта-Клаус, святой Николай из Миры. Его тело привезло из Турции семейство крестоносцев Джейн, он похоронен под плитой, украшенной рельефом.

Теперешний владелец показал нам великолепный скульптурный кельтский крест, который раньше стоял в церковном дворике. Выпив чая и полакомившись домашними ячменными лепёшками, я почувствовала, что я сильнее, чем все эти потусторонние существа.

Перед этим мы побывали на маяке Хук, это старейший действующий маяк в мире.

Расположенный на мысе Хук у берега Ирландского моря, он был построен вXII веке. Изначально его обслуживанием занимались местные монахи, которых называли хранителями света. Маяк Хук окрашен в чёрный и белый цвет, а в основу его конструкции положено одно из чудес света — Александрийский маяк. 115 ступенек ведут в незащищенную от ветра башню, откуда можно наблюдать за аквалангистами.

«В этом месте есть обломки судов, потерпевших кораблекрушение?» ― спросила я у нашего гида Лайама.

«30 или около того», — ответил он. Появляются ли привидения перед ныряльщиками с аквалангом, когда они погружаются для исследования этих водных могил? Лайам не в курсе. Волны омывали скалы, как морская эктоплазма, и оно меняло свой цвет от зелёного к серому, от серого к серебристому. Солнце светило над морем, где когда-то плавали корабли, о которых заботились хранители света.

Город Нью-Росс не нуждается в историях о привидениях. Здесь расположена копия барка «Данброди» времён великого голода. Почти миллион человек иммигрировало в Канаду на барках, подобных «Данброди», во время сильного голода в Ирландии в 1845-1850 гг. Это плавание проходило в таких ужасающих условиях, что 40-60% иммигрантов умерли по дороге и никогда не увидели Нового света. Сегодня здесь можно увидеть костюмированные представления, рассказывающие о мучительных условиях путешествия ирландских иммигрантов и трудностях, которые поджидали их в море.

Уличные актёры ожидали нас и во дворце епископа в соседнем Уотерфорде, городе, где производится один из лучших продуктов Ирландии — уотерфордский хрусталь. Уотерфорд был основан викингами, затем его завоевали норманны, которых не выносило ирландское население. Сегодня Уотерфорд — это процветающий город. В домике декана рядом с дворцом епископа расположен древний винный погреб, где в тёмных углах прячутся привидения. За городом зелёные луга спускаются к озеру.

Этот изумрудный остров омрачён историей конфликтов, но на его юго-восточном побережье мирно уживаются призраки, 40 оттенков зелёного и борцы за экологию.

Автор статьи -Сьюзан Джеймс, фрилансер из Лос-Анджелеса, пишущая о путешествиях, искусстве и культуре. Она жила в Индии, Великобритании и на Гавайях.