Так, продолжаю пока все, что успела записать...

2. Мы уходим

Я с некоторым сомнением взглянула на отца – он никогда не увлекался охотой и не так уж хорошо обращался с луком и копьем. Да и другие тэлери были не так уж искусны в обращении с оружием, хотя хороших стрелков среди них было немало, но все же мало кто находил удовольствие в охоте. Оставалось только надеяться, что никакие пособники Моринготто не нападут на корабли Альквалондэ.

И мы с братьями направились в Тирион. По дороге Тьелперон коротко пересказал нам речь Фэанаро. Сын Финвэ призвал всех нолдор уходить из Валинора на родину эльфов, к сладким водам Куйвиэнэн. Но не только о родине говорил он. Фэанаро призывал взять мечи и отомстить Моринготто, убийце и грабителю, и отобрать у него единственный незапятнанный Свет Дерев, оставшийся в Сильмарилях, и с его помощью стать владыками блаженства и красы Арды. При этих словах я вздрогнула. Разве не Манвэ – Владыка Арды и разве не ему следовало бы отдать Сильмарили? Ведь Йаванна могла бы возродить Древа… С другой стороны – разве неправ был Фэанаро, говоря, что Валинор ныне не лучше Средиземья? И разве не должны мы мстить за павшего короля? И нам ведь так хотелось увидеть Средиземье, повстречаться с родичами, побывать у Куйвиэнэн… Вообще, Тьелперон был какой-то странный. Раньше он никогда не отличался такой напористостью и категоричностью в суждениях. Тут же глаза его просто сверкали от гнева, и он явно рвался мчаться за Мелькором и его неведомым помощником, хотя обычно брат был таким спокойным и рассудительным… Неужели только небывалые события этого дня произвели такую перемену в его характере? Или секрет кроется в речах Фэанаро, всегда отличавшегося непревзойденным красноречием? Я и раньше замечала, что они всегда производят на слушателя очень сильное впечатление. Когда Фэанаро начинал страстно убеждать собеседников в чем-то, многие из них меняли свое мнение на противоположное и становились его яростными сторонниками, хотя раньше они противостояли ему. В этом всегда было что-то неестественное, близкое к чарам… Хотя такое воздействие они оказывали только на эльдар, ни Владыки Арды, ни их народ никогда не были ему подвержены.
Насколько я помню, только однажды ему отказали в просьбе – это была Артанис, не пожелавшая отдать ему локон своих волос. Пожалуй, только она и ее отец Арафинвэ могли противостоять убежденности первого сына Финвэ, если его слова не совпадали с их собственными намерениями.

В Тирионе царила суматоха, очевидно, многие вняли тем же колдовским речам Фэанаро и собирались в поход. То же самое происходило и у дома Арафинвэ. Мы увидели Артанис, спешащую ко входу в дом, а она увидела нас.

- Здравствуйте, друзья! – закричала она издали. – Входите же скорее!
И она потянула нас в дом, в свою комнату, где, как оказалось, находился и Финдарато.

- О, привет достойнейшим Ильвионам! – сказал он.

Мы тоже поприветствовали друзей.

- Вы уже знаете обо всем? – спросила Артанис.

-Да, - ответила я. – Обо всем.

- И вы уже решили?

- Я решил! – воскликнул Тьелперон. – Я пойду за Фэанаро!

Мы с Эарнилем переглянулись.

- Я не знаю, - сказал брат. – Ведь, кажется, Валар не одобряют этот поход…

- И что же будет с Валинором? – добавила я. – Ведь Моринготто и эта тварь, да и другие его слуги, могут вернуться и напасть! Кто будет защищать нашу землю?

Финдарато и Артанис выглядели несколько смущенными.

- Из ваниар никто не уходит. Мне кажется, их защиты будет достаточно, да и сами Валар смогут защититься, - наконец, сказала Артанис.

- И наши родичи живут в Средиземье, мы должны помочь им, - добавил Финдарато. Ну, конечно, он говорит о брате своего деда, Эльвэ, хотя мы так и не знали, что с ним сталось – знали лишь, что он жив, ибо в Мандосе его не было. – Как же они справятся с Моринготто и его слугами сами? Да и вспомните все наши планы! Когда как не сейчас мы можем осуществить их?

Пожалуй, эти доводы были достаточно убедительны, но все же мне казалось, что это не совсем убеждения самих Арафинвионов, что речи Фэанаро подействовали и на них, хотя, может быть, и не так сильно, как на других. Я уже знала, что Артанис, единственная из всех женщин нолдор, была рядом с Фэанаро во время его призыва.

-Как я поняла, вы уже точно решили, что идете. А ваши братья? – cпросила я.

- Ангарато и Айканаро никогда не оставят Финдэкано, а он так и рвется в Средиземье. Артаресто колеблется, но мне кажется, что если мы все пойдем, то и он пойдет тоже, - ответил Финдарато.

Принц Арафинвэ тоже идет?- спросил Эарниль.

-Да.

Мы с Эарнилем снова переглянулись. Ну, раз уж благороднейший принц дома Финвэ ответил на призыв…

- А король* Нолофинвэ и его дети?

-Да, -ответил Финдарато. – Хотя он и не хочет, впрочем как и отец. Но Финдэкано и Турукано рвутся в Эндорэ, а потом, вы же помните, какое обещание дал он Фэанаро… И ведь погиб их отец, а они не меньше Фэанаро любили его…

- И мы тоже, - добавила Артанис со слезами на глазах.

И я тоже почувствовала, что сейчас заплачу. Какой страшный день! Страшнее его не было с самого Пробуждения Эльфов…

Но все же и Артанис, и я справились со слезами. Сейчас время не плакать, время действовать! Я посмотрела на Финдарато. Мне казалось, что он настроен менее решительно, чем сестра, и если бы не его друг Турукано и не трое младших и отец – возможно, он бы остался. Но кроме этого, был в нем и зов к морю и дальним землям, подогреваемый беспокойным духом нолдор – и мы с братьями очень хороши понимали его, ибо и в нас жили то же беспокойство и та же тяга к путешествиям…

- Что же вы решили? – cпросила, наконец, Артанис.

- Я уже сказал, что иду, - ответил Тьелперон. – Не думаю, что кто-то может поколебать мое решение.

- Скорее да, чем нет, - ответил Эарниль. – Я еще поговорю с родителями.

- Я думаю так же, как Эарниль, - ответила я.

- Думаю, нам надо спешить, - сказал Тьелперон. – Пойдемте домой, поговорим с родителями и соберемся.

И мы отправились обратно в Альквалондэ. Дома нас ждала одна мать, которая сказала, что отец ушел к королю Ольвэ.

* Королем мы тогда называли и Финвэ и Нолофинвэ. Хотя Финвэ и сказал, что считает себя лишенным трона, пока изгнан его сын, все называли его королем. А Нолофинвэ правил нолдор в Тирионе, и хотя был скорее наместником и намеревался сразу же уступить место своему отцу, когда тот пожелает вернуться, но все же многие считали его королем хотя бы временно.

Отредактировано Мэриль (2008-07-26 17:18:29)

4.Альквалондэ.

На мой крик обернулось несколько эльфов. Среди них я увидела одного нашего друга из тэлери, его звали Хильвэ. Мы помчались к нему. Увидев это, он повел себя странно – не бросился навстречу, а попытался отступить и даже взял в руки лук, как будто мы были какими-то врагами.

-Хильвэ, что случилось? – спросил Эарниль. – На вас напал Моринготто?

-Моринготто? Нет. Это был не Моринготто.
- Или это была та тварь, что помогала Врагу? – предположил Тьелперон.

- Нет.

Хильвэ почему-то медлил с ответом. Тем временем я всматривалась в лицо старого друга и видела в его взгляде, направленном на нас, страх, гнев и какое-то… отвращение?

- Так кто же, скажи, наконец? – закричала я, потеряв терпение.

- Фэанаро и Финдэкано, - наконец, выдавил он и отвернулся.

-Что?! Фэанаро?! Но зачем?

- Ему понадобились наши корабли.

Корабли… Ну конечно же! Какими же глупцами мы были! Среди лихорадочных сборов все как-то позабыли, что Эндорэ отделена от Валинора морем. На далеком севере, правда, был какой-то ледяной перешеек, но он считался непроходимым для эльдар. Валар и майяр могли его перейти, но эльфам это было не под силу. При Великом Походе Ульмо вез наших предков на огромном острове Тол-Эрессеа, а потом тэлери приплыли в Аман на кораблях. Очевидно, Фэанаро все это сообразил во время начала Исхода и отправился в Альквалондэ… Однако, совершенно неясно, что произошло впоследствии. Неужели он смог напасть на родичей, на друзей? Всем нам было хорошо известно, что король Финвэ очень дружил с владыкой Эльвэ и горевал, когда оказалось, что тот пропал и не сможет прийти в Валинор. Нолдор помогали тэлери строить их дома на побережье и дарили им драгоценные камни, а тэлери в ответ дарили жемчуг и серебряные украшения и приглашали друзей из нолдор поплавать на своих лебединых кораблях.

- Хильвэ, расскажи, наконец, толком, что здесь случилось? И… ты случайно не знаешь, что с нашими родителями?

Хильвэ замялся. Видно было, что ему больно вспоминать то, что произошло здесь недавно. И вот, что он рассказал.

Наши родители были живы и здоровы – видимо, отец остался дома после нашего ухода. При этом известии у всех нас дружно вырвался вздох облегчения. Но остальной рассказ привел нас в смятение и ужас. Не так давно Фэанаро пришел в Альквалондэ, один. Здесь он произнес ту же речь, что и в Тирионе. Но она не произвела такого впечатления (конечно, подумала я – это и не удивительно, ни один наш друг из тэлери и не думал покидать Валинор). Затем Фэанара обратился с горячей речью к королю Ольвэ, упрекнув того в забвении дружбы. Король ответил, что он не забыл дружбу, но против воли Валар не будет помогать нолдор и не даст кораблей. Ведь они для тэлери то же, что самоцветы для нолдор – творение их души, которое они не смогут повторить. Тогда, разгневавшись, Фэанаро ушел. Потом подошла первая часть нолдор, где шли, в основном, верные Первому Дому и Фэанаро приказал им силой занимать корабли… Как и полагал отец, Король Ольвэ еще раньше выставил стражу с луками и копьями на кораблях, опасаясь возвращения Моринготто и его слуг. Они не давали нолдор подняться на борт, сначала сбрасывая их вниз, в море, древками копий и кулаками… Нолдор сначала как будто колебались, неохотно повинуясь Фэанаро – ведь тэлери были их давние друзья. Но тут Фэанаро разгневавшись, обратился к ним с какой-то пламенной речью и тогда были обнажены мечи. На сей раз натиск был успешнее – нолдор, воодушевленные речами Фэанаро, действовали куда решительнее. Полилась первая кровь и это была кровь тэлери… Тогда и тэлери, вынужденные защищаться, начали применять луки, а копья их тоже обагрились кровью… Нолдор было мало, а обороняться всегда легче, чем нападать – поэтому, потери с обеих сторон были примерно одинаковы – хотя тэлери и были слабее и хуже вооружены (не говоря уж о том, что у них и в помине не было щитов и доспехов). Схватка происходила и на кораблях, и на пирсах и даже на огромной арке над воротами. Трижды войско Фэанаро было отброшено, и казалось, морякам удастся отстоять свои корабли – но тут подошел Финдэкано… Он вместе со своим передовым отрядом бросился на помощь родичам и своему другу Майтимо… Тогда нолдор одолели тэлери и погрузились на корабли и повели их вдоль берега. Король Ольвэ воззвал к Оссэ – но тот не ответил, ведь Валар обещали не мешать Фэанаро силой. Но Уйнэн не могла сдержать слез, и на море разыгрался сильный шторм, и некоторые корабли тонули совсем недалеко от берега – а нолдор в доспехах и с тяжелым оружием не могли выплыть…

«Пресветлые Валар, лучше бы это были слуги Моринготто», подумала я, но вслух ничего не сказала.

Со все возрастающим ужасом мы слушали этот рассказ. Теперь-то мы поняли, в чем было дело и чем объяснялись страх и отвращение в глазах Хильвэ. Кто бы мог подумать, что в Валиноре, защищенном, казалось, от всех опасностей, эльфы будут гибнуть от руки друг друга! Нам тоже было стыдно, как будто мы сами приняли участие в этой битве. Вдруг какая-то женщина, плакавшая неподалеку, взглянула в нашу сторону и вдруг исступленно закричала: «Нолдор! Убийцы! Убийцы! Уби-и-ийцы!» Крик этот был ужасен. Я зажала уши руками, потом бросилась бежать – назад, через ворота, к войску короля Нолофинвэ, из которых почти никто не вошел в город – вероятно, они уже знали, что произошло… Братья последовали за мной.

Мы остановились только когда врата почти скрылись из виду. Лишь тут мы смогли перевести дух. Вдалеке мы увидели отряд наших товарищей, двигавшийся вдоль берега и поспешили присоединиться к ним. Мы долго шли в молчании, пока Тьелперон не заговорил:

- Теперь пути назад нет.

Мы с Эарнилем молча кивнули. Конечно, нельзя было и представить себе возвращения в Альквалондэ. Да, мы не были виноваты ни в чем – но как мы взглянем теперь в глаза своим родителям, друзьям? Может быть, они и промолчат – но будут смотреть на нас с тем же ужасом и отвращением, которое я видела в глазах Хильвэ. А Валар? Ведь они предупреждали нас – а теперь не смогут оставить убийц безнаказанными. Какой приговор ждет их и нас – за поддержку Фэанаро? Нет, нет, возвращаться теперь – ни за что! Наверное, тэлери теперь будут ненавидеть всех нас – невзирая на то, принимали мы участие в битве или нет. Быть может, в Эндорэ, среди новых земель, мы сможем забыть крик: «Уби-и-йцы! Нолдор – уби-и-йцы!»

Постепенно, наш отряд нагнал еще одну большую группу уходящих. Ее возглавлял принц Арафинвэ, и там же были Финдарато и Артанис. Мы подошли к ним. По их лицам было видно, что они тоже уже знают обо всем произошедшем – наш вопрос только подтвердил эту догадку, оказывается, к ним пришел вестник от Финдэкано и они все узнали от него, а до нашей группы он просто не успел добраться. Конечно же, после этого известия они не стали заворачивать в Лебединую Гавань. Оказывается, Финдэкано решил, что тэлери по приказу Валар силой препятствуют Исходу и поэтому поспешил поддержать нолдор. Король Нолофинвэ и его брат просто не успели подойти к Альквалондэ, пока битва не окончилась, и милосердная судьба избавила их от участия в братоубийстве – на той или другой стороне. Я спросила Финдарато, что бы сделал он, если бы успел. Он ответил, что защищал бы тэлери, потому что раз уж Валар обещали не препятствовать силой – значит, не приказали бы тэлери задерживать нас, а зная характер Фэанаро можно было бы предположить, что первым напал он. Но в любом случае выбор был бы ужасен – ведь тогда бы ему пришлось выступить против своих родичей со стороны отца…

- Но что же теперь делать с кораблями? – спросила я. – Честно говоря, не представляю, как можно воспользоваться плодами преступления, достойного Моринготто…

При мысли, что мы будем плыть на кораблях, на которых, быть может, убивали наших друзей, меня передернуло.

Финдарато долго смотрел мне в глаза и наконец, ответил.

- Понимаешь, Мэриль, я тоже об этом думал… И решил так: нам придется воспользоваться кораблями, иначе жертвы с обеих сторон останутся напрасны. Сделанного не воротишь, а народ не хочет возвращаться – что их теперь ждет в Валиноре – наказание Валар и ненависть бывших друзей? Другого пути у нас нет – только плыть в Эндорэ. Моринготто виноват и в этом – значит, тем больше у нас причин с ним посчитаться! Возможно, если мы его победим – то сможем загладить свою вину…

И я согласилась с ним.

Продолжение следует...

Отредактировано Мэриль (2008-07-26 18:13:56)

5. Проклятие и предательство.

Но помолчав немного, Финдарато добавил:

- Все же чувствую, нам всем придется заплатить за это решение – и это справедливо, ибо мы собираемся воспользоваться плодами зла…

И здесь я согласилась. Я тоже чувствовала, что мы поступаем неправильно – но поступить по-другому, кажется, было невозможно. Вернуться? Но куда? В разоренный Альквалондэ, где нас считают убийцами? Немыслимо. Да и какая кара ждет нас за поддержку бунта Фэанаро? Своим уходом мы поддержали его – а значит, виновны и в смерти мореходов-тэлери… Значит, придется идти вперед, в Эндорэ, и значит, придется плыть на украденных кораблях. Думать об этом не хотелось. Я украдкой взглянула на братьев – похоже, их одолевали те же мысли… Тьелперон, кажется, был подавлен сильнее – ведь он так ратовал за этот поход и теперь, похоже, чувствовал вину за содеянное нолдор в Гавани.

Медленно тащились мы вперед, с невеселыми думами, с тяжелыми сердцами. Мы шли все так же, вдоль берега, ибо теперь надо было где-то встретиться с уведенным Фэанаро флотом. Наконец, к вечеру*, мы нагнали основное войско и корабли. Как оказалось, многие из них утонули в разыгравшейся от слез Уйнэн бури – и нолдор, плывшие на них, погибли. Снова смерти – но я не могла отделаться от мысли, что в этом случае, смерть была справедливой – кто поднял руку на родичей, не может считать несправедливым, если погибнет от гнева Валар. Может быть, мы все утонем, пытаясь добраться до Эндорэ?

После сна мы продолжили путь. Мы шли на север, становилось все холоднее, я постепенно надевала на себя унесенную из дома одежду, радуясь, что захватила ее. Эльфы вокруг роптали, жалуясь на холод, темноту и усталость – кое-кто обвинял во всех несчастьях Фэанаро, считая его виновником этих бед. Я не жаловалась, хотя тоже устала и замерзла. В некотором смысле мне было даже легче от этих неудобств – из-за них я меньше думала об Альквалондэ.

Наконец, мы подобрались к северной границе Валинора – за ней простиралась морозная пустыня, Араман. Сама я здесь никогда не бывала, но слышала, что там очень холодно и почти нет живых существ – только морские птицы на побережье, да белые медведи, охотящиеся на тюленей в море. Вдруг на одной из скал, глядящих в море, мы увидели высокую фигуру, которая громко приказала нам остановиться и слушать. Все огромное войско замерло в изумлении и ожидании. И мы услышали темное пророчество, что позже звали Пророчеством Севера и Проклятием Нолдор.

- Слезы бессчетные прольете вы; и Валар оградят Валинор от вас и не допустят вас туда более, и даже эхо ваших жалоб не будет слышно за горами. Гнев Валар лежит на Доме Феанаро от Запада до крайнего Востока,  ляжет он и на тех, кто последует за ними. Клятва ведет их, и она же предаст их, и вырвет у них те самые сокровища, которые они поклялись добыть. Ко злу приведут те деяния, что начнутся с добрых побуждений; и произойдет это от предательства родича родичем и от страха предательства. Вечно Обездоленными будут они.
- Неправедно пролили вы кровь своих родичей, и запятнали землю Амана. За кровь вы заплатите кровью, и за пределами Амана будете жить под сенью Смерти. Ибо хотя Эру назначил вам быть бессмертными в Эа, и не подвержены вы болезням, но можете быть убиты и будете убиты: оружием, муками и тоской; и ваши бездомные души придут в Мандос. Там надолго поселитесь вы, и будете тосковать по телам, и мало найдете жалости к себе, хотя бы все, убитые вами, просили за вас. А те, кто продолжит жить в Средиземье и не попадет в Мандос, утомятся от мира, как от тяжелой ноши,  истают, и станут тенями сожаления перед юной расой, что придет позже. Так сказали Валар.

В ужасе слушали мы эти темные слова, и сердца многих заколебались. Но Фэанаро ответил и все услышали его:

-  Мы поклялись, и клятва эта – не шутка. Мы сдержим ее. Нас пугали многими вещами, и не в последнюю очередь – предательством; но одного не было сказано: что мы будем страдать от трусости - от трусов или от страха перед ними. Поэтому говорю я – мы пойдем вперед, и вот что добавлю я к предсказанию: о деяниях, что свершим мы, будут петь до последних дней Арды!

Отзвучали страшные слова вестника **. Смятение поселилось в моем сердце (как и в сердцах многих, о чем я узнала позже). Вернуться? Ведь можно вернуться, попросить прощения, искупить свою вину перед тэлери… «Убийцы! Нолдор-убийцы!» - вновь услышала я крик, который забуду разве что в Мандосе. Вернуться – туда? Где нас считают убийцами и, может быть, никогда не простят? Взглянуть в глаза бывшим друзьям и увидеть в них отвращение и ненависть? А тем временем Моринготто будет хохотать над нами, считая нас трусами и наслаждаться зрелищем Сильмарилей? Нет, никогда! Я вспомнила слова Финдарато о том, что войной с Моринготто мы можем хотя бы частично загладить свою вину перед Альквалондэ… Нет. Возвращаться нельзя. Нет. Лучше идти вперед – и будь что будет. Я обратилась к братьям:

- А вы что решили?

- Идем дальше, - сказали они почти в унисон. Оказалось, что они думали почти то же самое, что и я, только Тьелперон больше думал о мести Моринготто, чем мы с Эарнилем.

Но тут оказалось, что отнюдь не все решили сделать так же. В мгновение ока разнеслась ошеломительная весть – принц Арафинвэ возвращается! А Финдарато, Артанис и их братья – остаются. Я увидела издали, как принц Арафинвэ прощался с ними, как он повернул назад, а за ним ушли многие из тех, кто неохотно отправлялись в Эндорэ и с облегчением приняли весть о том, что можно вернуться. Король Нолофинвэ, как оказалось, остался – он не хотел бросать свой народ на произвол поспешных решений Фэанаро, да и его сыновья – Финдэкано и Турукано – никак не желали бросать дело неоконченным, сколь бы горьким не был его конец. А Арэдель, их сестра, рвалась вслед за своими друзьями – Тьелкормо и Куруфинвэ.

Позже я вновь заговорила с Финдарато, спросив, почему же он не вернулся с отцом. Он сказал:

- Ведь мы об этом уже говорили – я не изменил своего мнения. Кроме того – и Артанис и Турукано не желают возвращаться – а я не хочу их бросать. Да и понимаешь, отцу легче – он не связан с тэлери родством, а я… Я больше чувствую свою вину именно потому, что во мне течет кровь и убийц и жертв. Я не могу вернуться сейчас. Может быть, тэлери и Валар простят нас – но прощу ли я сам себя, не доведя дело до конца, не отомстив Моринготто? И еще -иногда мне кажется, что туда, в Эндорэ, ведет меня сама судьба. Мне кажется, что я обязательно должен увидеть Вторых – Младших Детей Эру.

И вновь шли мы на север, все больше коченея от холода и цепенея от усталости. Еще два дня двигались мы по побережью, пока, наконец, не подошли к самому узкому месту – там уже был близко перешеек Хэлькараксэ, и там решено было переправляться. Но кораблей не хватало на всех, слишком многие утонули в пути – и разгорелись ссоры и споры о том, кому переплывать море первыми. Все боялись, что их бросят на берегу – так начало исполняться Проклятие Мандоса о предательстве и страхе предательства. Наконец, вечером, не договорившись ни о чем, все разошлись на отдых.

Проснулась я от криков в лагере. Выглянув наружу из укрытия между камнями, я увидела, что одни, сломя голову, несутся к морю, а другие, с угрюмыми лицами, стоят или сидят на камнях. Тут я увидела Тьелперона, который с растерянным и злым лицом пробирался к месту нашей ночевки.

- Что случилось? – cпросила я.

- Феанаро – предатель! – воскликнул он. – Он ночью увел все корабли?

- Что?!

А Эарниль отвернулся и сказал тихо:

- Вот и началось…

Тьелперон продолжал.

- А сегодня рано утром некоторые, в том числе король Нолофинвэ, видели там вдали – зарево. Похоже, Фэанаро сжег корабли. Он не вернется.

- Что же делать теперь?

- Решили идти через Хэлькараксэ. Возвращаться уже никто не хочет. Кажется, это единственный путь. Будет трудно.

Но никто даже не представлял, насколько будет трудно нам в этом пути…

* Не удивляйтесь словам «вечер», «утро», «день» - я обозначаю периоды времени так, как мы стали называть их в будущем, в Средиземье – для удобства восприятия. На самом деле, конечно, в то время везде стояла тьма, освещенная лишь звездами, и мы разделяли время на периоды бодрствования и отдыха.

** Кое-кто потом утверждал, что это был сам Намо Мандос. 

Продолжение следует...

Отредактировано Мэриль (2008-07-26 18:11:58)

Там еще много будет...

Хм, кстати, я бы предложила для таких вещей отдельный раздел...

6. Хэлькараксэ – Ледяные Клыки

Воистину, никто не мог бы представить, насколько трудно придется нам в этом походе! Когда-то из-за ярости Моринготто весь север Арды покрылся ледяными торосами, по которым можно было перейти из Эндорэ в Валинор, но горе всякому, кроме самых могучих, кто осмелился бы ступить на этот путь. Это горе изведали мы в полной мере. 

Некогда Владыка Оромэ, что вел наших предков из Эндорэ в Валинор, побоялся идти туда с эльдар, ибо лишь Валар могли пройти те места без особого труда. В те дни Владыка Ульмо согласился доставить остров с эльфами в Валинор, но ныне мы не могли рассчитывать на его помощь. Оставался только этот путь – путь смертоносного холода и невыносимой усталости, путь мучений и потерь. 

Медленно брело войско короля Нолофинвэ на север, с трудом продвигаясь вперед. Липкий туман закрывал все кругом, отбирая у нас даже те крохи света, что давали звезды Владычицы Варды. Мужчины помогали в пути женщинам и детям (к счастью, последних было немного, ведь не все семьи последовали за своими мужьями и отцами, а некоторым главы семейств настоятельно советовали остаться в Валиноре). Но все же их было довольно много и из-за этого воинство продвигалось медленно. Хорошо, что эльдар неведомы болезни (которые присущи Пришедшим Следом). Думаю, из них мало кто выдержал бы этот путь. Но мы тогда были выносливы и сильны, и в жилах наших еще не остыла кровь Благословенного Края, а в глазах еще горел его свет. Как позже считали мудрые из нашего народа именно то, что большинство из нас родилось и выросло в Бессмертных Землях, помогло нам все же дойти до Эндорэ.

С ужасом смотрела я на огромные ледяные глыбы, которые с грохотом отрывались от края перешейка и падали в море. Ветер и волны несли их друг на друга, и они сталкивались в воде со страшным грохотом. Все время надо было внимательно смотреть под ноги, ибо то и дело во льду открывались полыньи и те, кто падал в воду, могли больше и не выбраться - их затягивало под лед. Таковы были первые смерти, что испытал наш народ в этом пути. Так вскоре после начала похода погибла жена Турукано – Эленвэ, ибо они вместе с дочерью провалились под лед, и Турукано, бросившись в ледяную воду, смог вытащить лишь дочь, а жена его ушла под лед. Он шел дальше, неся на руках маленькую осиротевшую Итариллэ и слезы замерзали у него на лице. И страшно было смотреть на это лицо. Он что-то шептал про себя, и это были проклятия Фэанаро и его сыновьям. Финдэкано и Финдарато старались подбодрить его и отвлечь от его горя, но пока у них это плохо получалось.

Наши вожди – король Нолофинвэ, его сыновья, Финдарато и Артанис ободряли упавших духом и помогали самым слабым. Тогда я увидела, что Нолофинвэ воистину достоин быть королем, ибо он никогда не терял стойкости духа, всегда мог утешить тех, кто потерял близких и вселить надежду в сердца тех , кто от усталости и страха не мог двигаться дальше. Все мужчины по очереди несли на руках детей и тех из женщин, кто слишком ослабел. Мне пока такая помощь не требовалась, хотя я с трудом тащилась где-то в хвосте воинства. Не счесть случаев, когда я падала, поскользнувшись на неровном льду. Болела спина, болели ноги, невыносимо хотелось есть и спать, а больше всего хотелось оказаться в тепле. Сколько раз я представляла себе жаркий полдень в Валиноре, когда Лаурэлин достигала полного цвета! Я грезила с открытыми глазами, с трудом передвигая ноги, и бесконечно возвращала свой разум к настоящему, ибо необходимо было внимательно смотреть под ноги. Иногда из нависших над головой туч шел снег, а если дул сильный ветер, снег превращался в метель. Если метель становилась слишком сильной, то мы останавливались, чтобы сберечь силы и спали в снегу. И не все просыпались наутро – некоторые так и умирали во сне – от холода и усталости… Мы выбросали многие вещи, что взяли с собой из дома, но свои вышивки я оставила – они почти ничего не весили, а это была память о счастливых днях, о детстве и юности… Лед позади пестрел золотом, серебром и драгоценными камнями. Часто я думала – зачем я оставила родителей и дом, зачем не последовала совету Валар, которые обязательно бы исправили положение! Но я не жалела, что не вернулась с принцем Арафинвэ – ибо после разоренного Альквалондэ это было бы невозможно. С горькой усмешкой вспоминала я разговор с Финдарато о кораблях тэлери – Фэанаро своим предательством разрешил все наши сомнения. Надо полагать, Фэанаро все же думал, что мы вернемся в Валинор, найдя Хэлькараксэ непроходимым, слишком невыносимо было считать, что он сознательно обрек нас на такие мучения. Но как же принцы Первого Дома могли забыть о своих друзьях – Майтимо о Финдэкано, а Тьелкормо и Куруфинвэ – об Арэдели? Этого я не понимала. Неужели они согласились со своим отцом? Или произошла еще одна битва – теперь уже между нолдор? Или они возражали, но их никто не поддержал и они смирились? Или Фэанаро сжег корабли  тайком, когда все спали? Что думали об этом сами Финдэкано и Арэдель, я не знала, но и проклятий в адрес Фэанаро и его детей от них никто не слышал. 

Братья все время находились где-то неподалеку, помогая другим, но стараясь не терять меня из виду – они боялись, что я тоже упаду в полынью или отойду в сторону, сяду на лед и замерзну. Иногда я садилась передохнуть, тогда кто-то из них (чаще это был Эарниль)  через несколько минут просил меня встать. Непослушными от холода губами я отвечала, что все в порядке и я иду, уже иду… Но не всегда получалось встать сразу. Эарниль тоже один раз провалился в воду, но ему удалось быстро выбраться. Он рассказывал об этом, как о чем-то незначительном, даже подшучивал над собой. «Иду,» говорит, «обдумываю на досуге новый способ крепления паруса. И тут – р-раз- оказываюсь на шесть футов ниже, чем был. Оказывается, это море. Видимо, оно прочитало мои мысли и решило познакомиться со мной поближе. Но нет – такое знакомство я решил отложить до лучших времен. И быстро выбрался из дружеских, или даже можно сказать, любовных объятий». Он улыбнулся, а я с ужасом думала, что эти объятия могли стать вечными…     

Согревались мы лишь той одеждой, что взяли с собой из дома. Невозможно было развести костер и погреться – ведь не было ни дерева, ни другого топлива. Согреться можно было только на ходу или крепко прижавшись друг к другу. Из Валинора мы взяли большой запас пищи – вяленое мясо, сушеные фрукты, лембас, но запасы были ограничены и нам приходилось беречь их пуще зеницы ока. К тому же часть запасов, погруженных на корабли, Фэанаро увез с собой. Некоторые больше боялись, что в полынью провалится мешок с продуктами, который был им доверен, чем они сами, ибо утонуть самому – это было бы скорым концом мучений, а смотреть в глаза голодных детей было невыносимо… Можно было, конечно, охотиться  с помощью луков – на морских птиц, а также бить тюленей, которые выходили иногда на лед – но мало кто мог преодолеть отвращение и есть сырое мясо (многих просто тошнило), а жарить его или вялить было невозможно. К счастью, чудесный хлеб из пшеницы Владычицы Йаванны хорошо утолял голод – но слишком его было мало, и его берегли для детей и самых слабых.

Сколько мы так шли, никто не мог сказать в то время, ибо мы были лишены привычного счета дней и лет*. Не было ни Расцвета Тельпериона, ни Расцвета Лаурэлин, ни Часа Смешения Света – было лишь мучительное движение вперед и ледяной сон в снежных объятиях. Иногда мне думалось – а может, я уже умерла и этот мучительный поход – лишь сон усталой души в чертогах Мандоса? Но потом я вновь осознавала, что это горькая действительность.  Казалось, что прошла уже целая вечность, когда самые зоркие увидели впереди, когда разошелся туман, какие-то черные пятна. Они почти сливались с черным небом, но народ эльдар славится острым зрением и мы можем различить то, чего никогда не увидят Вторые. Мы боялись поверить – но, похоже, это было долгожданное Эндорэ! А черные пятна на белом снегу – это скалы. Мне показалось, что у меня появились крылья и я чуть ли не лечу – хотя я по-прежнему медленно шла по колено в снегу. Многие эльфы вокруг тоже встрепенулись, послышались радостные возгласы.  Но в тот миг, когда и я увидела черные скалы на горизонте, я отыскала глазами Тьелперона, который шел поодаль, и вдруг увидела, что он поскользнулся на ледяной глыбе и катится вниз по небольшому склону, а глыба сверху падает прямо на него! Не помня себя я рванулась к нему с криком: «Бр-а-а-т!»

Я подбежала к предательскому склону и увидела, что другие эльфы сгрудились вокруг, осматривая его и глыбу. Тьелперон шевелился и стонал. «Хвала Валар, он жив», мелькнуло у меня в голове. Но что такое, почему он не может встать? Приглядевшись, я увидела, что глыба придавила его правую ногу выше колена. Тут же подбежал Эарниль. Мы попытались освободить ногу Тьелперона, но сдвинуть глыбу даже десятерым было не под силу. Тогда мужчины стали колоть лед ножами и кинжалами, а я села рядом с братом, положила его голову к себе на колени и стала гладить по волосам, успокаивая. Наконец, ногу удалось освободить. Но это, скорее была мешанина костей и мяса, раздавленная непомерным весом. К тому же, острый как нож край глыбы почти отсек искалеченную часть ноги от бедра.

-Что же нам теперь делать?

- Кажется, ногу спасти не удастся, - сказал Эарниль, который знал толк в целительстве тех немногих ран, что бывали у нас в Валиноре.
-Придется… отрезать ее… И нести его дальше на носилках.

Слезы подступали у меня к горлу, но сейчас было не время плакать. Для слез будет время позже, когда мы доберемся до более гостеприимных мест. Я тихонько запела песню сна. «Усни, успокойся, все печали пройдут…» Наконец, Тьелперон уснул. Эарниль взял у кого-то меч и тщательно прицелившись, отрубил оставшийся кусок плоти, который еще связывал искалеченную ногу с телом. Затем он остановил кровь и наложил повязку. Из плаща и нескольких мечей соорудили носилки. Эарниль и еще один эльф взялись за них и понесли дальше. Тьелперон пока еще спал, не зная о своем несчастье.

«Бедный брат», думала я идя следом за носилками, пока слезы все же струились у меня по щекам. «Он так спешил в Эндорэ воевать с Моринготто, а теперь он не воин, а навеки калека… калека…».   

* Это мы узнали лишь потом, в Эндорэ, когда сопоставили наш счет лет в Валиноре со счетом жителей Средиземье и вычислили время пути. Оказалось, прошел 1 солнечный год.

Продолжение следует...

Отредактировано Мэриль (2008-08-01 20:00:27)

Просто хочется поделиться...

8. Солнце. Митрим. Встреча с синдар.

Черные обгоревшие куски дерева и серый пепел – вот и все, что осталось от прекрасных кораблей тэлери, залитых кровью их создателей и захватчиков… Фэанаро не позволил разрушить свои Камни, чтобы воссоздать Древа, а сам уничтожил чужие творения, в которое творцы вложили душу. Хорошо, что они никогда не увидят ужасные останки Лебедей Альквалондэ! Я вспомнила, какими прекрасными они были на воде Лебединой Гавани и вновь заплакала. Эарниль закрыл лицо руками, не в силах выдержать это зрелище. 

Король Нолофинвэ хотел устроить привал у конца залива, но теперь мы не могли здесь остановиться и отправились дальше на восток. Местность вокруг была холмистой, но более гостеприимной, чем на побережье, где дули ледяные ветра с моря. Здесь росли трава и высокие деревья, хотя лесов не было. Было довольно холодно, по утрам часто стояли туманы. Справа маячили более высокие холмы, но впереди никаких препятствий для похода не было. Наконец, на седьмой день пути мы достигли земли Митрим*.

И тут нас ждало еще одно чудо! Мы успели привыкнуть к серебряному свету луны, полагая, что так будет всегда, но оказалось, что Валар и не думали оставлять нас в полутьме. На утро седьмого дня на западе поднялся огромный огненный шар, чей свет был подобен сиянию Золотого Древа Лаурэлин!  То было Солнце, благой огонь, согревающий землю, дарующий цветы и плоды и защищающий от злых тварей**. Ибо слуги Моринготто и он сам всегда боялись этого огня, стараясь не показываться при его свете и действуя больше ночью, чем днем. А злые тролли вообще не выдерживали света солнца и обращались в камень. Этот новый свет быстро согрел нас и утешил, заставив отступить, наконец, холод Хэлькараксэ и дурные воспоминания. Белые облака при первом восходе окрасились розовым и алым, зажурчали ручьи, ибо снег вокруг обращался в воду, а под нашими ногами расцвели первые на этой земли цветы, чьи семена дремали здесь со времен Весны Арды. При восходе Солнца вновь зазвучали серебряные трубы, и король Нолофинвэ развернул свои голубые и серебряные знамена.

Мы шли уже несколько часов в золотом свете Лаурэлин, когда впереди показалось огромное озеро. Разведчики доложили, что на берегу никого нет, хотя заметны следы недавней стоянки. И вряд ли это были слуги Моринготто, ибо они нашли несколько забытых вещей, которые явно принадлежали эльдар и более того – были сделаны в Валиноре. Неужели здесь были  Фэанаро и его народ? Но куда они ушли и почему? Заставили их отступить враги или… они боялись нас?

Король Нолофинвэ решил, что лучшего места для отдыха нам не найти и повелел всем расположиться на берегу озера и отдыхать. Мы поставили свою палатку на берегу и занесли туда Тьелперона на носилках. Эарниль ушел узнать новости, а я осталась с братом.

Я села у входа в палатку, наслаждаясь лучами нового светила и вдруг услышала слабый голос Тьелперона.

-Мэриль, Мэриль…
Я сразу кинулась к нему.

-Чего ты хочешь? Пить?

-Нет, пока не надо. Помоги мне выбраться на свет.

Я аккуратно подтащила носилки ко входу так, чтобы брат мог видеть свет, но лучи не падали бы ему на лицо и подложила под голову еще один меховой плащ, чтобы он мог полусидеть. Первый раз после несчастья Тьелперон улыбнулся и сказал мне:

- А все-таки мама была права. Валар нашли способ вновь зажечь свет. И подарили его нам – нам, которые  отказались от всех их даров…  И как бы мы могли зажечь такой свет – даже если бы Сильмарили вновь были у нас?

- Не знаю. Фэанаро – великий мастер, но ему неподвластны небеса. Валар милостивы к нам.

- Да, милостивы. Я теперь жалею, что последовал за Фэанаро. Нет, не из-за увечья. Я понял теперь, каким я был самонадеянным и неблагодарным глупцом! А ныне я вижу, к чему может привести наш поспешный поход - ведь из-за гнева Валар можем пострадать не только мы, но и все жители Эндорэ!

Он помолчал немного, потом добавил.

- Но вы с Эарнилем можете теперь не бояться, что я по своей воле уйду в Чертоги Мандоса. Там нет света, а я не хочу вновь очутиться во тьме.

Я поцеловала брата в лоб и мы сидели молча до прихода Эарниля. Он вскоре вернулся и принес ворох новостей. Оказывается, как только мы расположились на берегу озера Митрим, к королю Нолофинвэ пришел посланец от местных жителей. Он говорил на непонятном нам языке, хотя и родственном квэнья – со времен Великого Похода прошло немало времени и языки эльфов Валинора и Эндорэ стали сильно отличаться друг от друга. Но он знал немного и квэнья, и поэтому с ним удалось объясниться. Фэанаро и его народ достигли берегов Эндорэ за год до нас. Она поселились на северном беругу озера, но не успели даже укрепить лагерь, как на них напал Моринготто. Разгорелась великая битва, однако нолдор удалось победить, уничтожив почти все вражье войско. После этого они жили здесь до тех пор, пока не пришли слухи о нашем воинстве. Тогда они передвинули лагерь на южный берег озера. Причины этого посланец не понимал. (Зато мы хорошо поняли. Народ Фэанаро все-таки испугался нас). Местные жители (это были синдар или Серые Эльфы) считали нас посланцами Валар и связывали появление Луны и Солнца с нашим появлением. Посланец также указал, что крепость Моринготто находится на севере и что они не видели ни единого вражеского воина с тех самых пор, как  появилось новое серебряное светило. Король Нолофинвэ отпустил посланца с богатыми подарками, заверив его в том, что нолдор всегда будут друзьями синдар и союзниками в борьбе с Моринготто, но ничего не рассказал ему ни о Сильмарилях, ни о пожаре в Лосгаре, ни о пути через Хэлькараксэ. После этого король решил воспользоваться благоприятным моментом и атаковать врага, пока тот не оправился от сокрушительного поражения и страха перед новым светом. Все женщины, дети и ослабевшие останутся здесь с небольшим отрядом для охраны, а король поведет войско на крепость Моринготто. Эарниль тоже уходил с войском, поскольку чувствовал в себе достаточно сил и считал, что не вправе оставаться в стороне, пока остальные будут рисковать жизнью в битве. Он взял лук и кинжал, поцеловал нас с Тьелпероном на прощание и ушел.   

*Конечно, это название мы узнали впоследствии от местных жителей.
** Хотя и он, увы, был также испорчен ядом Унголиант.

Продолжение следует…

Отредактировано Мэриль (2008-08-04 00:09:53)

10. Верховный король Финголфин*.

Со времени славного подвига Фингона в наших сердцах возродилась надежда. Слуги Моргота не показывались, все еще опасаясь нового света. И ядовитые тучи, насланные Врагом, тоже постепенно рассеялись. Маэдрос медленно выздоравливал в шатре у Фингона. Его скупые рассказы о пребывании в Ангбанде рисовали такую страшную картину, что у многих жалость вытеснила ненависть и злобу. Даже Тургон смягчился, узнав о страданиях старшего сына Фэанора. Также от братьев Маэдроса мы узнали, что он желал вернуться за нами и не принимал участия в сожжении кораблей. Эта новость еще больше улучшила отношение обитателей северного берега к Маэдросу. Однако, эльдар с южного берега довольно редко приходили в наш лагерь – в основном, только сыновья Фэанора навещали брата. Похоже, народу Фэанора все еще было стыдно смотреть в глаза тем, кого они бросили на пустынном берегу, а братья Маэдроса еще укоряли себя за то, что поверили в смерть брата и не спасли его.

Но местные жители, эльфы-синдар, ходили к нам более охотно. Мы учились их языку, а они пытались выучить наш. Однако нам выучить синдарин оказалось намного легче, чем им – квэнья. Поэтому по большей части мы говорили на синдарине. От синдар мы узнали многое о прекрасной земле Белерианд, о короле Элу Тинголе и королеве Мэлиан, о другом народе, который жил в Средиземье – гонхиррим или гномах, великих умельцах. Оказывается, пропавший Эльвэ, вождь тэлери, встретился в лесу Нан-Эльмот с майя Мэлиан и они полюбили друг друга. Слишком долго стояли они на поляне в том лесу, очарованные любовью, поэтому народ Эльвэ и не нашел его. А когда они покинули Нан-Эльмот – Владыка Ульмо уже увез тэлери в Валинор. Поэтому Тингол остался в Белерианде и основал здесь вместе с Мэлиан королевство под названием Дориат, в котором жили эльфы-синдар. Сразу после своего возвращения в Средиземье Моргот напал на них и королю Тинголу вместе с владыкой Денетором пришлось сражаться в кровопролитной битве. Потери мориквэнди были воистину велики, и хотя войска эльфов победили, за победу было заплачено дорогой ценой. Ибо владыка Денетор пал, а с ним многие из эльдар, а королю Тинголу пришлось отступить и затвориться в Дориате. Королева Мэлиан окружила королевство непроницаемой Завесой, так что никто без дозволения владык Дориата не мог проникнуть туда, если не обладал большей силой, чем они. Но войска Моргота осадили владыку Кирдана в Гаванях и лишь приход Фэанора спас фалатрим от неминуемого поражения. Поэтому эльфы Белерианда славили нолдор и смотрели на нас, как на спасителей и друзей. Они считали нас войском, которое прислали Валар им на помощь – и не знали горькой правды о том, что мы были убийцами их родичей и изгнанниками из Благого Королевства. Не знали они и как предали нас Фэанор и его народ. Но ни король Финголфин, ни Финрод, ни сыновья Фэанора, да и никто из нас не желали открывать всей правды, дабы синдар не отшатнулись от нолдор и союз против Моргота был крепок. Мы считали, что Альквалондэ и Лосгар никода  не повторятся впредь, ибо полученный урок был слишком жесток. Многие также думали, что горе миновало и незачем омрачать настоящее печальной правдой о прошлом, которое невозможно изменить. О, сколь горькие плоды принесло это решение в грядущем! Но пока мы наслаждались миром и покоем Белерианда.

Еще много месяцев жили мы на берегу озера Митрим. Келеброн постепенно поправлялся, и мы с Эарнилем помогали ему выходить на свежий воздух. Синдар, которые навещали нас, сказали, что помогут нам сделать нечто вроде деревянной ноги, чтобы Келеброн мог хотя бы с трудом и медленно, но ходить сам. Ибо и среди синдар были такие же калеки, пострадавшие в стычках с орками, и у них уже был опыт подобных изделий.

Через полгода после своего спасения Маэдрос достаточно окреп, чтобы вернуться к своим братьям. Он уехал на южный берег, но иногда возвращался сюда для того, чтобы поговорить с королем и Фингоном. А однажды он вернулся не один.

Как-то утром запели серебряные трубы короля, созывая нас на общее собрания. Все вышли из палаток и направились к королевскому шатру. Там уже стоял король Финголфин, Финрод и все принцы рода Финвэ, включая семерых сыновей Фэанора. Когда все собрались, Маэдрос, все еще бледный и худой, но гораздо более похожий на себя, чем полгода назад, вышел вперед.

- Нолдор, народ Финвэ! Мы столь долго были разделены ненавистью и предательством, но теперь вновь соединились благодаря великой отваге принца Фингона, который не побоялся ни злобы Моргота и его слуг, ни осуждения собственных родичей! Он рисковал жизнью, спасая того, кого имел полное право считать предателем. А у меня было время подумать о том, что мы сотворили в Альквалондэ, Арамане и Лосгаре. И теперь я прошу у у короля Нолофинвэ, у моих родичей и у всего народа прощения за то, что мы оставили вас в Арамане и не вернулись за вами. Я понимаю, что ничто не может нас оправдать, но я надеюсь на ваше милосердие и на то, что вражда будет исцелена полностью, и никогда уже нолдор не будут предавать друг друга. И от имени себя, своих братьев и всех наших потомков я отказываюсь от права на титул Верховного Короля нолдор и передаю это право брату отца моего, королю Финвэ Нолофинвэ.

И преклонив правое колено, он подал венец Финвэ, который держал в руке, королю Финголфину.

- Прими этот венец, о король. Даже если бы и не лежали меж нами обиды, все же власть должна была по праву перейти тебе, старшему из дома Финвэ и одному из мудрейших.

Я взглянула на других сыновей Фэанора. Маглор и близнецы по-видимому одобряли решение Маэдроса. Трое же средних – Келегорм, Карантир и Куруфин – хмурились и отводили взгляд. Они явно не желали передачи короны Финголфину, но, видимо, не смели возражать открыто двум старшим братьям.

Так король Финголфин стал Верховным Королем нолдор, которые вновь объединились. Конечно же, всех, что шли через Хэлькараксэ, радовало это событие, а что касается народа Фэанора, то если не все согласились с таким положением вещей, по крайней мере, они не выражали этого недовольства открыто.

Как я уже говорила, король Финголфин разослал разведчиков и вестников ко всем народам Белерианда, дабы установить с ними союз и выбрать лучшие места для поселения. В скрытое королевство Дориат король Тингол не дозволил входить никому, кроме своих родичей, детей Эарвэн, дочери Ольвэ. И послом от Финрода к нему отбыл Ангрод. Сам же Финрод отправился в путешествие через горы на восток, чтобы найти место для будущего дома. С ним уехал и Эарниль, а мы с Келеброном остались у Митрима. Финрод вернулся через месяц и рассказал, что перевалив через горы, нашел ущелье, по которому течет бурная река, а посреди нее – большой остров. По рассказам местных жителей, горы, что виднелись справа от этого ущелья, простирались на многие лиги к востоку, а на юго-востоке лежало скрытое королевство Дориат. Таким образом, ущелье Сириона (так называлась эта река) являлось вратами Белерианда на западе. Если бы Моргот решил атаковать Белерианд здесь, он неизбежно должен был пройти через это ущелье. И тогда Финрод решил построить на острове могучую крепость, дабы она охраняла запад Белерианда. Он сказал о своем намерении королю и тот всемерно одобрил его. Теперь они ждали только возвращения Ангрода, ибо не хотели делать ничего без одобрения короля Тингола, который считался владыкой всего Белерианда.

Ангрод прибыл через несколько дней после Финрода. Он рассказал о встрече с владыкой Тинголом, который принял родича приветливо. Ангрод ничего не сказал ему ни о Сильмарилях, ни о Клятве, ни об Убийстве родичей и Лосгаре, ибо считал, что все обиды должны быть забыты и незачем ворошить прошлое. Кроме того, не хотел он обвинять старших родичей в их отсутствие. И тогда собрался совет, на котором Ангрод передал королю и остальным принцам слова владыки Тингола. Тингол разрешал нолдор селиться везде, кроме Дориата, но велел не теснить его подданных. Говорили, что эти слова показались сыновьям Фэанора слишком высокомерными, и Маэдрос посмеялся, сказав, что Тингол разрешает им селиться в тех землях, которые ему не удержать против Моргота. А Карантир, скорый на гнев, обвинил Ангрода в том, что тот говорит от имени всех, не будучи ни старшим в роду, ни королем. Ангрод, разгневавшись, покинул совет, и хотя Маэдрос упрекнул Карантира, все же недавно обретенный мир грозил пошатнуться. Так, снова пошли раздоры среди принцев рода Финвэ. Вскоре после этого Маэдрос увел своих братьев на восток, ибо там были самые незащищенные места. Говорили, что он желал принять на себя главный удар Врага, а кроме того хотел не допустить дальнейшей вражды между родичами.

* Я буду называть всех именами на синдарине, поскольку очень скоро после того, как мы выучили синдарин, почти все наши имена поменялись. Правда, мне и Эарнилю менять имена не пришлось, ибо они вполне подходили по стилю к синдарину, а вот Тьелперон превратился в Келеброна.

Продолжение следует...

Отредактировано Мэриль (2008-08-18 18:59:30)

12. Мерет Адертад

О, это действительно был великолепный праздник! Король Финголфин устроил его возле озер Иврин, там, где начиналась быстрая река Нарог. Эти земли были прекрасны, ибо Горы Тени защищали их от холодных северных ветров, и на берегу озер росла пышная мягкая трава и рощи деревьев – берез, буков, вязов и ясеней. День праздника был теплым и ласковым весенним днем той поры, когда солнце уже хорошо прогрело землю, но еще не иссушило ее летним зноем, когда юная зелень еще чиста и свежа, когда расцветают многочисленные цветы и воздух напоен их ароматом.

На праздник пришли множество эльфов – конечно же, там были все принцы Дома Финголфина и Дома Арфина*, из Дома Фэанаро прибыли Маэдрос и Маглор со своими дружинами, из Дориата – Маблунг, полководец Тингола и Даэрон, мудрец и менестрель, они принесли приветствие короля Тингола, который не прибыл сам. Пришли сюда и эльфы Фаласа со своим владыкой, Кирданом Корабелом, и даже эльфы далекого Оссирианда – то были нандор, в свое время отказавшиеся продолжать Великий Поход. Из народа Финголфина и Арфина на праздник прибыли почти все – остались лишь стражи для охраны крепостей да те, кому покой и тишина были дороже шумных празднеств – но таких было немного. Слишком долго народ наш пребывал в раздорах, мучениях пути и отчаянии – а ведь Эру Илуватар сотворил эльфов народом радостным и любящим веселье, ибо такими сотворил нас. Поэтому большинство отбросило свои повседневные труды и заботы и с радостью прибыло сюда, дабы пировать, петь и веселиться, ибо со времен злосчастного Праздника Урожая в Валиноре не устраивали мы больших пиров.

На берегу озер под деревьями накрыли большие столы с угощением. Многие эльфы принесли с собой музыкальные инструменты – арфы и флейты, лютни и трубы, скрипки, виолы и многие другие. Но прежде, чем начался пир, вперед выступил король Финголфин. Высокий и черноволосый он сильно походил обликом на своего отца, короля Финвэ, и на мгновение могло показаться, что мы снова в Валиноре и находимся на одном из бесчисленных празднеств, на которые так щедро было Благословенное Королевство. Но нет – то не король Финвэ был перед нами и не было здесь ни королевы Индис, ни старшего сына короля, принца Фэанора, ни принца Арфина, ни многих других, кои остались в Валиноре или погибли на Хэлькараксэ и в Битве-под-Звездами. Не было здесь и пятерых сыновей Фэанора – и я не знаю, приказал ли им остаться на востоке старший брат, опасавшийся раздоров, или они сами не захотели видеть нелюбимых родичей. 

Король Финголфин обратился к собравшимся:

-Друзья и сородичи! Долго были разлучены наши народы со времен Великого Похода, но теперь мы снова воссоединились на земле наших предков. Здесь мы будем жить вместе в любви и согласии, и мы надеемся, что ничто не сможет омрачить дружбу между нашими народами! Все мы знаем о великой опасности, что притаилась на Севере, но народ эльдар уже доказал, что мы можем успешно противостоять врагу! Пусть мир, счастье и процветание царит на нашей земле!

После этого начался пир. Еды и вина было достаточно, но еще больше было смеха и песен. Мы знали синдарин, ибо нолдор с легкостью давался этот язык, в то время как синдар испытывали большие трудности в изучении квэнья. Поэтому дабы не оскорблять гостей малопонятной им речью и из учтивости, ибо это был родной язык жителей этой земли, мы говорили почти все время на синдарине. Келеброн с головой ушел в разговор с неким синдарским мастером-среброделом, Эарниль оживленно беседовал с корабелами Кирдана. Я же переходила от одной группы к другой, нигде не оставаясь подолгу.

- Слушайте, слушайте! – вдруг воскликнул кто-то. – Сейчас будут петь лучшие певцы Белерианда!

Шум мгновенно стих, ибо ничто эльдар так не любят, как петь сами и слушать пение других. Одни певцы выступали сами аккомпанируя себе, другие – вместе с одним или несколькими музыкантами. У синдар и нандор были чудесные голоса, чистые и ясные, недаром сами они называли себя «линдар» - «народ певцов». Но и нолдор не всегда уступали им – и у нас были одаренные певцы и музыканты. Пели и мужчины, и женщины, и эльфы знатных родов, и простые странники. Серебристые голоса переливались в воздухе, рождая в воображении прекрасные видения. Пели о лесах, полях и водах, о мирных трудах и о сражениях, о подвигах и славе, о благости Валар и красе Валинора. Превозносили красу дев и отвагу мужей, искусность мастеров и невиданные прекрасные земли. Последними выступали двое лучших певцов нолдор – Маглор, сын Фэанора и принц Фингон и лучший певец синдар – Даэрон, менестрель короля Тингола.   

Первым вышел принц Фингон. Он сам играл на арфе и запел ясным и сильным голосом одну из песен Валинора, сочиненную еще до начала раздоров среди детей короля Финвэ. В той песне прославлялась краса Валинора и счастье Благословенного Королевства. Перед нами вставали как живые картины мирной и радостной жизни в нашем родном краю. Даже синдар и нандор, никогда не видевшие земли Валар, прониклись ее величием и благостью.

Затем выступил Маглор. У него был могучий и прекрасный голос, лучший из голосов нолдор. Недаром оба его имени – «Канафинвэ» и «Макалаурэ» ** указывали на его главный талант, талант поэта и певца. Он тоже играл на арфе, и игра эта была еще чудеснее, чем игра Фингона. А что касается содержания его песни – то это было прославление подвига Фингона – подвига, в котором он спас своего друга и двоюродного брата Маэдроса от ужасной участи, на которую обрек его Моргот. Могучий голос певца разносился над равниной и холмами, и перед глазами потрясенных слушателей вставала картина высоких, с отвесными склонами пиков Тангородрима, чьи вершины окутаны черными тучами. Пустынно и мертво  царство Моргота, она навевает ужас на любого, кто решится вступить в его пределы, но отважный принц эльфов идет спасать своего друга. Песня рассказывала о мужестве Фингона, о вспыхнувшей было надежде, когда он нашел Маэдроса и о безысходном отчаянии, когда он понял, что ему не добраться до своего друга. И апофеозом звучала последняя мольба Фингона и ответ на нее – прилет могучего орла Торондора, и спасение Маэдроса. Было видно, как принц Фингон смутился, выслушивая славословия в свой адрес, а Маэдрос с улыбкой смотрел на него. У многих слушателей стояли в глазах слезы.

Последним пел Даэрон, менестрель из Дориата. И прекраснее той песни не доводилось мне слышать ни до, ни после этого праздника! Недаром его считали лучшим певцом всего Белерианда. Его голос был несколько менее силен, чем у Маглора, но более красив, в нем слышались соловьиные переливы – видно, этому научили певца соловьи Мэлиан, живущие в Дориате. Он пел о встрече Эльвэ, вождя тэлери и Майя Мэлиан на поляне в густом лесу Нан-Эльмот. Мы слышали соловьиные трели в лесу, которые зачаровали Эльвэ и повели за собой, и видели таинственную поляну и прекрасную Майя из Валинора, пришедшую в покинутое Эндорэ. В лице ее сиял свет Амана, и Эльвэ уже не нужно было другого света. Бессчетные годы стояли они на этой поляне под звездами, а когда вышли, то  тэлери уже уплыли в Валинор на острове, ведомом Ульмо. Но здесь оставалось еще немало народа тэлери и Эльвэ с Мэлиан основали королевство Дориат, чей народ превосходил других эльфов Средиземья по мудрости и искусности. Их дочерью была Лутиэн – прекраснейшая из народа эльдалиэ.Все это рассказала нам прекрасная песня Даэрона и теперь уже нолдор зрели в песне то, чего не видели воочию, ибо неохотно пускал король Тингол гостей в свое потайное королевство.

После этой песни мы долго не могли прийти в себя, ибо она была прекрасней всего, что мы слышали доселе. Но праздник продолжался и теперь начались танцы. Мы танцевали танцы Валинора, а синдар и нандор – свои танцы, и много было смеха и веселья. Вскоре я заметила, что когда надо танцевать в паре, напротив меня оказывается один и тот же высокий и черноволосый эльф с серыми глазами. После третьего танца он тронул меня за руку, приглашая выйти из круга.

- Я давно уже смотрю на тебя, о прекрасная дева, - сказал он. – А теперь я хочу узнать как твое имя и откуда ты родом.

- Я Ильвэн, дочь Ильвэ из Альквалондэ, - ответила я.

- А меня зовут Майтор и я сын Артайвэ из Тириона.

После этого мы разговорились. Оказывается, он родился в Тирионе незадолго до меня и пришел в Средиземье вместе со своими родителями, и все они принадлежал к народу Финголфина. Сейчас они жили в Хитлуме. На родине Майтор никак не мог выбрать дело себе по душе, но по приходе в Эндорэ оказалось, что у него талант к бою на мечах. И хотя ему еще не приходилось сражаться с врагами, на тренировках он показал себя лучше многих других эльдар. Умел он также хорошо стрелять из лука и обращаться с копьем. На празднике он почти сразу обратил на меня внимание, а теперь набрался смелости заговорить со мной. Майтор рассказывал мне множество забавных историй и уверял, что мой смех напоминает ему серебряный колокольчик. Мы то ходили по рощицам или по берегу озер, то присаживались на какой-нибудь камень. Наконец, я сказала, что пора бы нам возвратиться, ибо мои братья могут беспокоиться, куда я исчезла. Он согласился и мы вернулись к празднующим. И правда, Эарниль уже принялся меня разыскивать, ибо праздник близился к концу, и пора было собираться в обратный путь. Майтор неохотно расстался со мной и пообещал обязательно приехать на Тол-Сирион и навестить нас.

Медленно ехали мы верхом, возвращаясь с пира домой… Прекрасным был тот праздник, и мне он показался даже прекраснее иных пиров Валинора, ибо познав горе и отчаяние, мы научились больше ценить радость и веселье.   
   

* Перевод на синдарин имени «Арафинвэ».
** «Канафинвэ» (квэнья) означает «громкоголосый Финвэ», а «Макалаурэ» - «кующий золото» (причем, «лаурэ» - это не золото как металл, а «золотой свет»). Считается, что второе имя намекает на прекрасную игру Маглора на арфе.

Лично мне было бы чрезвычайно интересно почитать воспоминания какого-нибудь последователя Фэанаро...