Год уж этому явлению, набросалось оно на одном дыхании. Из-за чего вдруг - сам не помню, признаться.

- Здравствуй.
- Здравствуй...
- Как ты?
Я пожимаю плечами.
- Непонятно, - наконец выдаю я характеристику своего состояния.
- Почему?
Этот простой вопрос вновь ставит меня в тупик.
- Не знаю. Должно быть, потому что скоро открою глаза и увижу свою палату.
Он смеется.
- Ты не спишь.
- Я знаю. Но все равно...
Он протягивает мне руку. Знаете, этот жест так редок... У него крепкая, но изящная кисть. Наши руки похожи, но его все-таки другая.
Мы подходим к краю обрыва.
- Никак не привыкну к тому, что надо... вот так...
Он снова смеется и уверенно шагает вперед, утягивая меня за собой.
... Зеленая трава похожа на море. Ветер гнет ее, волнуя длинные, гибкие, мягкие стебли - несильно, но из-за ее вышины все равно заметно.
Он уже далеко впереди, по пояс в этой зелени, кричит что-то, но я его уже не понимаю. Здесь я никогда не могу понять его язык. Да и ни к чему оно нам. И так все ясно.
Я ныряю в зеленое море, и бегу, а трава хлещет - небольно, как будто даже лаская.
... небо здесь ярко-голубое. Такое яркое, что на картинке оно резало бы глаза. А здесь - не режет. Мы лежим на спине, голова к голове, и смотрим в небо. Он что-то тихо напевает. Я жую травинку. И думаю. Думаю - зачем они уходили отсюда куда-то?
Но я не могу спросить - здесь он не поймет ни слова из моих речей. Наверное, это нарочно. Чтобы не портить такие моменты лишними разговорами. Сколько их было уже? У них - вся жизнь. У нас - вечерами, под гитару и вино. Ни те, ни другие, ничего не поняли. И вряд ли поймем сейчас.
Поэтому он мурлычет свою песню, а я жую травинку.
В небе кружит птица. Мне лень думать, кто это. Я жую травинку и смотрю в небо. И слушаю песенку эльфа.