Это ты про "Казака"? Как по-твоему, параллель Миллавеллор-Берен имеется?

Отредактировано Tawaren (2008-05-10 14:44:20)

Забрели мы тутс друзьями в огромный книжный магазин. После традиционного застревания рядом со стеллажами с Толкином (в надежде купить Лосты или неоонченные сказания... ) я пошла искать друзей, которые в это время болтались в классике. И тут в глаза мне бросилась светло-голубая книга с золотой надписью "Сен-Жермен. Человек, который не хотел умирать". Сначала очень удивилась, взяла книгу, полистала (про Сен-жермена наверное все знают. Хотя бы потому, что о нём рассказано в ДкЕ). Оказалось, что их даже два толстых тома. Очень меня они заинтересовали. Хочу спросить, читал ли кто-нибудь эту книгу и если да, то стоит ли она внимания?

"тоже вроде ничё"? да это же восхитительная книга!

Ну, здесь не про конкретные книги, а скорее вобщем про творцов, чьи детища-эльфы "выглядят" по-разному.

Так вот, эльфы в фэнтези:

Читать весь текст

http://bookz.ru/authors/konstantin-pime … k_332.html

Эльфийские саги (сборник) Константин Пимешков

Через Большую реку Реин и Деин переправились месяц назад. И вот теперь вышли к еще одной, не такой широкой, но быстрой, с крутыми берегами. Пришлось валить деревья, резать и мочалить лыко. Спустив бревна под кряж и связав плот, гномы уселись над обрывом, чтобы смотреть, как накатывается от горизонта ночь. Навстречу ей бежала тень высокого берега.

Так же неотвратимо в родном Граубюндене поднимались по склонам гор вечерние тени. Когда они достигали заснеженных вершин, бабушка звала братьев ужинать. А потом, посадив рядом с собой, рассказывала сказки. Особенно Реин и Деин любили эльфийские саги – прекрасные, как усыпанный изумрудами свод пещеры, как радуга над горным озером. В музыке слов слышался говор ручейка, зуд мошкары или вой одинокого волка. Братья закрывали глаза, и им казалось, что вокруг шумят вековые деревья, белка прыгает с ветки на ветку и порхают над цветами невесомые бабочки.

С тех пор прошло немало лет, но Реин и Деин наизусть помнили каждое слово. Проходя по лесу, узнавали озера и реки, описанные эльфами в незапамятные времена.

Как только луна протянула через реку серебристую дорожку, гномы вытолкали плот из камыша. Широко загребая шестами, они плыли к едва видневшейся в хрустальном свете темной полосе леса. На стремнине течение подхватило плот. Закрутило, не давая подойти к берегу. И под утро вынесло к стоящей в излучине деревне. Небо на востоке светлело. Переговаривались поднявшиеся спозаранку рыбаки. Пришлось сидеть тихо и ждать, пока плот пронесет мимо.

Напротив крайних домов братья вновь заработали шестами. Выбрались на берег далеко за огородами. Бегом пересекли луговину. По заросшей клевером меже проскочили через поля и скрылись в лесу. Реин, облегченно выдохнув, сбавил ход. Деин шел следом, тяжело опираясь на топор. Привычка не попадаться людям на глаза гнала гномов прочь от населенных мест. А сзади уже просыпались ранние петухи.

Редкие березы сменились сосновым лесом. В глубине его пряталось озерко с заболоченными берегами. Уставшие гномы повалились на мох, даже не сняв промокшие сапоги.

Разбудило их солнце. Поднялось над деревьями. Нашло прогалинку в густой хвое и осветило Реина. Гном перевернулся на другой бок, пронес над собой протазан. Зайчик от полированного лезвия скользнул по полянке и исчез. Затем солнце подобралось к Деину. Поворачиваться он поленился. Прикрываясь от света, положил на щеку широкое лезвие топора. Темная сталь блеснула чешуйчатым рисунком. Налился густой зеленью изумруд в навершии. Вставать гномам не хотелось, но сон ушел, потревоженный яркими лучами. Словно сговорившись, братья одновременно сели, положили оружие на колени и осмотрелись.
Тихий светлый лес завораживал покоем. Золотились под солнцем стволы сосен. В зеркале озера отражались деревья, что росли на том берегу.

Повернувшись к брату, Деин спросил:

– Пойдем?

Реин кивнул. Завтракать все равно нечем. Вчера утром охотничья удача им не благоволила, а вторую половину дня пришлось потратить на подготовку к ночной переправе. Последние куски вяленого мяса из запасов были съедены в ожидании темноты, но братья надеялись, что встретят какую-нибудь дичь. Вокруг простирались глухие леса, каких не сыщешь в родном Граубюндене. И уж точно таких мест не осталось на Брекерфельде, откуда гномы ушли сотни лет назад. Ушли, оставив людям рудные жилы.

Деин взвел арбалет. Уложил в лоток болт и двинулся вперед, держась правым плечом к солнцу. Шел осторожно, прислушивался к тихим лесным звукам. Внимательно посматривал, не шелохнется ли где ветка, но добычи, способной утолить голод двух гномов, не видел. Казалось, урчание в животе распугало всю живность. Крупные птицы куда-то исчезли. Заяц в сосновом лесу – редкий гость. Ручейков и озер, к которым звери выходят на водопой, не попадалось.

Когда солнце начало клониться к западу, гномы увидели кабана. Реин еле слышно прошептал: «Бей!» Не спуская глаз с огромного секача, Деин медленно поднял арбалет, прицелился. Убить такого зверя с тридцати шагов легким болтом трудно, но можно ранить, чтобы он, обезумев от боли, бросился на обидчика. За спиной раздался легкий шорох – это Реин провел рукой по древку протазана. Секач стоял, глядя на братьев недобрыми глазками. Деин спустил тетиву и тут же отбросил арбалет. Кабан взревел. Кинулся, пригибая голову, на гномов. Пока он разбрасывал копытами клочья мха, Деин успел выдернуть из поясной петли топор. Отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от страшных клыков. Услышал веское «Хек!» Удерживая топор в полусогнутой руке, перекатился через плечо. Вскочил, развернулся и увидел брата, стоящего над черно-коричневой тушей. Протазан Реин держал обеими руками, но расслабленная поза говорила о том, что все закончилось. Огромная голова лежала в стороне, а секач судорожно подергивал ногами, не желая расставаться с жизнью.

До вечера гномы двигались на восток, неся на плечах по кабаньему окороку. Но к озеру, упоминавшемуся в эльфийских сказаниях, так и не вышли. Видимо, река унесла их далеко на юг. И лишь перед закатом дорогу братьям преградило большое болото, поросшее по краям редким олешником. Что-то там тихо булькало, будто вырывались на поверхность огромные пузыри. Растекался между кочками вечерний туман.

Раздвинув древком камыш, Деин зачерпнул ладонью темную воду. Поднес к лицу и понюхал.

– Сплошное железо. У нас такое редко встретишь.

– Это ж сколько времени уйдет, пока на топор насобираешь. Да и как его добывать? Выпаривать? – проворчал Реин, разделывая мясо на тонкие полоски. – С утра возьмем северней, чтобы вернуться к известным местам. Осталось совсем немного. В сагах говорится, что от реки до Рифейских гор дней десять пути. А там и железо, и хрусталь, и аметист… Если все правда, то следующим летом можно будет переселяться. Дорогу мы теперь знаем.

Неразговорчивый Реин редко произносил так много слов.

«Небось, считает, что я хочу поселиться на этом болоте», – подумал Деин и сказал:

– Пока не стемнело, пойду поищу ольшину потолще.

Слушать, как брат вспоминает эльфийские саги, не хотелось. Не умел он рассказывать. То ли дело – бабушка! Если бы не она, мечта пройти по пути эльфов так и осталась бы мечтой. Отцу с матерью не нравился бедный на руды Герлаховски-Штит, куда они всей семьей переселились в позапрошлом году из Граубюндена. Но идти в сказочные горы родители не желали. «Кто знает, может, там земля еще беднее?» – ворчал отец. «Девок вы там точно не найдете!» – убеждала мать, приглядевшая сыновьям невест на новом месте. Только бабушка поняла внуков: «Пусть идут, пока молоды. Может, правду говорили эльфы, и есть на востоке рудные горы. А не найдут, так хоть мир посмотрят. Будет что вспомнить, о чем правнукам рассказать на старости лет».

И вот уже третий месяц они идут по местам, известным только из сочиненных в незапамятные времена сказаний. Когда-то эльфы в поисках безлюдных мест заходили далеко на восток. Тогда и родились саги о бескрайних восточных лесах, протянувшихся до сказочно богатых гор, где Хозяйка хранит подземные сокровища.

Спали братья по очереди. Перекатывали от костра головни. Накрывали их ольховыми ветками, чтобы дым пропитал развешенное на прутьях мясо. С тревогой всматривались в темноту. Им казалось, что на болоте кто-то ходит. Бормочет страшные ругательства и поминает человеческих богов.

Утром, рассовав мясо по котомкам, гномы отправились в путь. Шли не быстро, забирая на север, чтобы вновь оказаться в известных по сказаниям местах. И к обеду вернулись к кострищу, возле которого провели ночь.

С болота донесся сиплый кашель, похожий на смех. Реин почесал короткую бороду и тихо выругался.

– Как мы сюда попали? – устало спросил Деин. – Ведь я все время на солнце смотрел. Неужели колдовство?

В сказаниях говорилось о какой-то «лесной нечисти», обитающей в восточных лесах. Будто бы умела она отводить глаза и «кружить» путников.

Брат подумал о том же. Напомнил:

– Эльфы лес лучше нас знают.

Деин подвинул на живот обойму с арбалетными болтами. Выбрал черный с отверстием посредине, продел в него тонкий шнурок. Болт, недолго покачавшись, застыл, указывая острием на юг. Реин кивнул – железо еще никогда гномов не подводило.

На сей раз братья решили обойти болото с другой стороны. Опасаясь лесной нечисти, держались за оружие. А вслед им летел обидный хохот.

Вскоре сосновый лес закончился. Его сменили высокие темные ели, и начался бурелом. Путь преграждали упавшие деревья. Вставали стеной вывороченные из земли корни. Жесткие кривые ветви не давали пройти, цеплялись за ноги. Солнце едва пробивалось к присыпанной прелой хвоей земле.

Наконец впереди появился просвет, и братья вышли к поляне. Над зарослями высокой крапивы виднелась куча старого корья. Ползать по бурелому надоело, да и пришло время перекусить. Реин отдал брату котомку, перехватил протазан поудобней.

Темно-зеленые стебли ложились под ноги, освобождая путь. Деин шел за братом и вспоминал, как в детстве они точно так же сражались с ятрышником. Представляли себя великими воинами. Срубали маленькими топорами аметистовые цветы, и им казалось, что это полчища врагов. Но время сражений давно прошло. Гномы не хотели воевать. Внешне грозные, они любили оружие, но оставались горными мастерами, кузнецами и литейщиками. Добытая в глубоких пещерах друза хрусталя или саморучно изготовленный топор радовали их больше, чем воинские успехи.

Куча оказалась бревенчатым домиком, крытым посеревшей дранкой. Под стрехой висели выбеленные солнцем волчьи черепа. В мутном окне мелькали какие-то сполохи. Когда закончилась крапива, гномы разглядели, что из-под сруба выглядывают толстенные корни, будто построили дом на огромном пне. А у стены стояла потрескавшаяся деревянная колода.

Открылась дверь, и на крыльцо вышла девица. Нарядно одетая, с длинной и золотистой косой, каких гномы еще не встречали. Оглядела свысока братьев:

– Здравствуйте, добры молодцы! Заходите – гостями будете.

Реину красота ее показалась неестественной, нарочитая приветливость резанула слух. Он передвинул ладонь по древку, коснулся лезвия. Румяное лицо девицы побледнело, покрылось сеточкой морщин. Мелькнули в глазах искорки злобы. Вспомнив эльфийские саги, гном поднял протазан, и полированное лезвие отразило горбатую старуху. Не смог морок противостоять доброй стали!

– Что ж ты, бабушка, путников обманываешь? – спросил Реин.

Улыбнулась девица, и чужая личина сползла с нее, словно шкура с гадюки. Нарядное одеяние превратилось в серые лохмотья. Из вмиг поседевшей косы проросли колючки. Улыбка обернулась щербатым оскалом.

Пошевелив кончиком крючковатого носа, старуха вытащила из приоткрытой двери метлу, цыкнула зубом и сказала:

– Ишь ты! Хитрый! Но от меня не уйдешь! Попробуй-ка ты с войском моим сладить!

Лес, окружавший поляну, заскрипел. Гномы закрутили головами. Деин сбросил с плеча котомки и взялся за топор, поглядывая, как колышется со всех сторон крапива. В прорубленном проходе появились старые пни. Ковыляли, переваливаясь с боку на бок, судорожно переставляя замшелые корни. Размахивали сухими ветвями.

Из-за высоких елей вылетела стая ворон. Старуха бормотала неприятные слова, пыталась сковать братьев холодом. Но гнома, если в руках у него железо, никакая ведьма заворожить не сможет. Морозный ветер лишь обжигал костяшки пальцев да оставлял на бородах кристаллики инея.

Птицы с карканьем кружили над головой, хлопали крыльями. Ожившие деревяшки подходили все ближе. Скрипели корнями, тянули к братьям кривые лапы ветвей. Старуха сзади бубнила: «Покатаюся, поваляюся, богатырского мяса наевшись».

«Хоп!» – коротко бросил Реин, и гномы дружно сделали шаг вперед. Засверкала сталь, врубаясь в деревянное воинство. Вороньё поднялось выше, чтобы не попасть под разлетающиеся щепки. Пни мешали друг другу, наступали на корни соседей, отталкивали чужие ветви, стараясь добраться до гномов. Деин следил за тем, чтобы не засадить топор. Срубив корень или два, уводил его на замах. Отбрасывал особо наглых обухом. Понемногу наступал, но настырных пеньков перед ним не убавлялось. А из-за дома уже выходили другие. Реин, обрубая ветви, оглядывался. Выбирал момент, когда придется прикрывать спину брату.

Сзади пни уже топтались подле крыльца. Поджидали отставших, чтобы напасть с тыла. Реин развернулся. Крутанул перед собой протазан и заметил, как ведьма размахивает метлой – подгоняет деревянных воинов. Крикнул: «Сам!» Взлетел по ступеням. Ухватил старуху за косу. Выбил метлу у нее из рук.

Деин чуть не упал, промахнувшись, когда пни бросились к отлетевшей в сторону метле. Вороны расселись на верхушках деревьев. Почувствовали, что побеждают гномы, и решили подождать. А может быть, старуха, лишившись метлы, потеряла власть и над ними?

Реин держал ведьму за косу, заставляя горбиться больше обычного. Поигрывал протазаном. То подносил блестящее лезвие к покрытому волдырями носу, то отодвигал, давая старухе полюбоваться отражением собственного испуга. Пни, ухватив корнями метлу, быстро отходили к лесу.

– Милые! Отпустите меня! Неужели нету в вас уважения к старшим? – взмолилась ведьма.

Деин, убедившись, что трухлявое войско, весело поскрипывая, скрылось в чащобе, повернулся к дому. Сказал:

– Еще чего! Отпустим, а ты снова какую-нибудь гадость сделаешь.

Старуха скосила на него глаза и взвыла:

– Я ж теперь ничего не могу!

– А кто тебя знает? Мы в твоем колдовстве не разбираемся. Вдруг ты еще что придумаешь?

– Что придумать-то, если вас ворожба не берет. Метлу, вон, отняли. Воинство моё порубили. Кто меня теперь от лихих людей защитит?

– Ну, а мы-то тут причем? – спросил Деин, подходя к крыльцу. – Ты что, гномов от людей не отличаешь?

– Гномов?

Реин отпустил косу и толкнул ведьму спиной к стене, держа протазан возле ее горла. Поморщился, глядя на поросший седыми волосками подбородок. Спросил:

– Теперь видишь, что мы не люди?

– Гно-омы… – протянула старуха, покосилась на острое лезвие и затараторила, оправдываясь: – Я-то, старая, сослепу подумала: богатыри ко мне пожаловали. Еще удивилась, что мелковаты. Давненько их не было, вот и обозналась. А то, что ни день приходили. Доброго слова не говорили, только указывали. То зелье им какое свари, то яблочко наливное покажи, а то скажи, где змей трехглавый живет.

– Это кто такой? – не понял Деин.

– Дракон!

– Дракон? – переспросил удивленный Реин.

– Дракон-дракон! – подтвердила старуха. – Только без толку все это. Нету их больше. Сами же всех перебили…

– А что, много их было, драконов-то? – не унимался гном, с детства мечтавший увидеть легендарное чудовище.

Он немного опустил лезвие. Придвинулся вплотную, чтобы заглянуть ведьме в глаза. Старуха, почувствовав послабление, оттолкнула его. Шмыгнула в дом и захлопнула за собой дверь. Реин со злости ударил протазаном по обветренным доскам, но деревяшка выдержала, словно заговоренная.

– Отойди-ка, – сказал Деин, доставая огниво. – Сейчас мы ее подпалим – сама выйдет.

– Ребятушки! – взмолилась за дверью старуха. – Я, что хотите, сделаю! Только не палите!

– Поджигай! – скомандовал Реин, подмигнув брату. Тот провел кресалом по кремню. Затрещала каленая сталь, посыпались искры. Донесся приглушенный дверью тоскливый вой.

– Эта труха гореть не будет, – громко сказал Деин и кивнул в сторону леса: – Придется за хворостом сходить.

Вороны, увидев, что поживиться тут нечем, разлетелись, обиженно каркая. Ведьма неразборчиво причитала, пытаясь хоть что-то рассмотреть в мутное окно. Гномы, подобрав котомки, отступали по потоптанной крапиве. Добрались до первых елок, нырнули в зеленый сумрак и рассмеялись. Убивать злобную старушку не хотелось, устраивать пожар – тоже. Пусть люди сами со своей нечистью воюют. На то, вон, у них богатыри имеются.

Братья сориентировались по арбалетному болту и направились на восток. Шли быстро, стараясь наверстать потерянное время. Бурелом теперь не мешал. Коряги сами убирались с пути. Ветви расступались, и в их шорохе слышались слова благодарности за подаренную свободу.
* * *

В предгорьях гномы вышли к большой дороге, что вилась меж лесистых холмов. Она мостами перепрыгивала через речки, пробегала по полям у небольших деревень. Степенно входила в редкие села и снова выползала за околицу пыльной лентой, чтобы к вечеру привести путников на постоялый двор.

От синеющих на востоке вершин тянулись обозы с металлом и камнем, пушками и колоколами. Но еще больше телег ползло навстречу. Люди шли поодиночке, ехали семьями – с детьми и домашним скарбом.

Давно сочиняли эльфы свои саги. С тех пор все переменилось. Видимо, нет больше в горах Хозяйки, раз осмелевшие люди селятся в заповедных землях.
* * *

Мрачные гномы тяжело взбирались на поросшие лесом перевалы, надеясь, что вот-вот закончатся населенные места. Но карьеры и прикрытые дощатыми навесами штольни встречались почти на каждом склоне. В долинах стояли деревни, дымили кузни и высились силуэты плавильных печей. Гномы повернули на север, но и здесь ощущалось присутствие людей. На камнях виднелись свежие сколы, оставленные молотком. На берегах рек и озер попадались шалаши и обложенные булыжниками кострища. Тут и там на деревьях белели смоляными потёками подсочные надрезы.

Братьев поражали богатства Рифейских гор. Малой толики здешних сокровищ хватило бы всему народу гномов на многие тысячи лет. В воздухе витал запах железа. Поблескивали среди камней кристаллы пирита и колчедана. Иногда встречались скальные выходы невероятной красоты.

Возле одного из них гномы задержались. На ровном, будто отполированном камне светлые прожилки складывались в неизвестные письмена, играли на солнышке зелеными отблесками.

Залюбовались братья на красивый узор. Стояли, ничего вокруг не замечая. Вдруг шорох под ногами раздался, словно сухую листву ветер потревожил. Глядь, а земля вокруг ящерками покрыта. Зелеными, красными с медным отливом, серыми и черными. Разными. Некоторые цветом ровные, а другие с узорами на спине. Да так эти узоры на малахитовые похожи, что странно становится. То красный малахит, то зеленый. А где-то, вроде, даже по черному – серые колечки.

Раздался за спиной звонкий смех. Обернулись гномы – девушка стоит, на них смотрит. Шелк платья волнами малахитовыми переливается. Коса на плече лежит ссиза-черная, а в нее ленты блестящие вплетены. Текут, ныряют и вновь появляются, подставляют бока солнышку. Позванивают тихонечко на ветру, будто металлические.

Реин помотал головой, приподнял протазан и глянул на отражение. Никакого морока не заметил. Девушка улыбнулась:

– Что, не узнал?

– Хозяйка… – тихо произнес гном и поклонился. Поздоровался и Деин.

Опять рассмеялась девушка, будто колокольцы хрустальные прозвенели. Хлопнула в ладошки – разбежались ящерицы. Исчезли, словно и не было их никогда. Одну только, медно-красную, Хозяйка подняла, на плечо посадила. Замерла ящерка, глазом изумрудным помаргивая.

– Доброго здравия, дорогие гости. Не бывало еще, чтобы гномы ко мне приходили. Неужели в ваших краях кто-то про мои горы знает?

Деин после недолгих раздумий ответил:

– Про горы эльфы рассказывали.

– Эльфы? Значит, их до сих пор помнят?

– Прошло-то – всего ничего!

– Ах! Это я по человеческим меркам сужу, – улыбнулась Хозяйка. – Так какими судьбами вас сюда занесло? Случилось что?

– Мы, это… – замялся Деин.

Реин положил руку ему на плечо и твердо сказал:

– Плохо стало в наших горах. Не желают люди жить в добром соседстве с гномами. Своих ведьм извели и нас колдунами считают. Хотели мы, Хозяйка, попросить разрешения поселиться в твоих горах, но увидели, что не найдется здесь места для гномов. Если сюда пришли люди, начали добывать железо и камень, то их ничто не остановит. Не уйдут они, пока не заселят все горы, не выгребут из земли все руды. Так что лучше мы останемся там, где нет ни железа, ни изумрудов, ни людей.

– Везде одно и то же. Меня они побаиваются пока, но скоро потеряют осторожность… – задумчиво произнесла девушка и встрепенулась: – А чего это мы здесь стоим?! Хороша из меня хозяйка – гостей в дом не пригласила, за стол не посадила…

Повела рукой, и пробежала ящерка по стене малахитовой. Зашумело что-то, как земля осыпалась. Разошлись скалы, путь открыли.

– Заходите, гости дорогие!

Шагнули под каменные своды гномы и очутились в лесу среди деревьев мраморных. Листочки тонкие малахитовые на ветру трепещут. Голк стоит, будто гальку кто подкидывает. Трава под ногами из позеленевшей меди. А вдали, за белыми стволами цветок каменный рубиновыми лепестками горит, на стебле изумрудном покачивается. И кажется, что все вокруг живое. Не руками сделано, а из камня само выросло. Над головой небо аметистовое, звездами хрустальными усеянное. Как свет сюда попадает – не видно. Лучи солнечные, словно раз под землю залетели, да так тут и остались. Перебегают от кристалла к кристаллу, зайчики во все стороны пускают, никак наиграться не могут.

Казалось, совсем недолго под землей гномы пробыли, а вышли – вечереет уже. Очарованные подземными красотами, спустились они с горы. Развели на берегу реки костер, да так и просидели возле него дотемна.

Сливалось в ровный шум журчание водоворотов на перекате. Ночной ветерок шевелил верхушки елей. Иногда слетал вниз, вносил смятенье в неспешное колыхание пламени. Огненные язычки пугливо разбегались, прятались под поленьями, потрескивали на капельках смолы. Братья молчали, глядя на огонь. Будущая жизнь представала пустой и скучной. Переселиться в Рифейские горы не получится. Богатые рудные жилы опять захватили люди. Достанутся им и богатства Хозяйки, а гномам скоро придется уйти на болото и жить рядом с лесной нечистью.

Отредактировано Canis (2017-03-28 11:40:30)

Начни сначала. Огонь Дориата

http://fanfics.me/collection12517     Фейри Сборник фанфиков

О потомках Туата де Дананн. Фанфик по «Гарри Поттеру»

https://ficbook.net/readfic/5574685     Кома

Джон Краули «Маленький, большой, или Парламент фейри» (англ. Little, Big: or, The Fairies' Parliament)

отзывы о книге           

прочесть книгу

https://gorky.media/fragments/strana-ve … zhenshhin/

Почему предшественники древних ирландцев могли одним взглядом убить армию противников? Как кельтские племена прогнали богов с острова, а потом сами стали наведываться в обиталище бессмертных? Издательство АСТ выпустило книгу искусствоведа Дильшат Харман «Чистилище святого Патрика — и другие легенды средневековой Ирландии». Сайт «Горький» публикует ее фрагмент, в котором рассказывается об истории заселения страны Эйре, паломничествах в иные миры и искусстве пересадки кошачьих глаз людям.

Путешествия в иной мир в ирландской традиции

Легко объяснить путешествие Овейна только общехристианской традицией видений. Однако каждому, кто хоть немного знаком с ирландскими сказаниями, ясно, что здесь чувствуется влияние еще одной — языческой — традиции, а именно многочисленных историй людей, попавших в иной мир — обиталище языческих богов или эльфов — и вернувшихся домой. Чтобы понять, откуда взялись эти истории, нам нужно обратиться к преданиям о заселении острова.

Древнеирландские предания и легенды гласят, что коренными жителями острова были не люди, а ужасные демоны-фоморы. Обычно они отличались некоторым физическим недостатком (например, имели только по одной ноге или руке или же вместо человеческой головы имели голову животного), но из этого правила были исключения.

Впечатляет описание внешности одного из вождей фоморов, Элата. Он предстает перед нами величественным красавцем: «До самых плеч спадали его золотистые волосы. Платье его было расшито золотой нитью, а рубаха — золотыми узорами. Золотая пряжка была у него на груди, и от нее исходило сияние бесценного камня. Два копья с серебряными наконечниками и дивными бронзовыми древками держал он в руках. Пять золотых обручей были на шее воина, что нес меч с золотой рукоятью, изукрашенной серебром и золотыми заклепками».

Элата к тому же — один из немногих фоморов, известных нам по именам. Другим его знаменитым соплеменником является Балор, с которым связана следующая зловещая история.

Однажды друиды его отца варили ядовитое зелье. Балор подсматривал за ними, и ядовитый пар попал ему в глаз, который немедленно пропитался ядом и стал смертоносным настолько, что гибло все, на что он смотрел. Балору сохранили жизнь только под тем условием, что он будет держать свой губительный глаз постоянно закрытым. Тем не менее он пользовался силой своего ока как военным оружием — во время битв он просто глядел на армию противника, и та падала как подкошенная.

Позже на берегах Ирландии появляются, собственно, боги. Принадлежали они к разным родам. Первым племенем было «племя Партолона». Партолон явился из потустороннего мира вместе со свитой из двадцати четырех мужчин и двадцати четырех женщин. Чуть ли не сразу он принес в жертву свою собственную жену, королеву Дилгнейд. Во время владычества племени Партолона число равнин на острове возросло с одной до четырех, появилось семь новых озер — то есть постепенно возникала та страна, которую мы знаем. Род Партолона сражался с многочисленными демонами и силами зла и победил их всех. Разнятся предания о том, куда же делось многочисленное племя. Одни источники говорят, что оно вернулось в потусторонний мир, другие (более поздние) утверждают, что оно погибло во время эпидемии чумы — до сих пор около Дублина показывают холм Таллахт, известный также как «Тамлехт Муинтре Партолайн», то есть «Чумная могила племени Партолона».

Затем в Ирландию пришло племя Немеда. В их эпоху на землях острова образовалось еще двенадцать равнин и четыре озера. Они тоже воевали с фоморами, но оказались не столь удачливы, как их предшественники. Сначала род Немеда одерживал победы, но затем на них обрушилась таинственная и жестокая эпидемия. Умер сам Немед и две тысячи его людей, а оставшиеся попали под власть фоморов. Те потребовали, чтобы на праздник Самайн им приносили в жертву две трети родившихся детей. Боги взбунтовались и разрушили главный форпост фоморов — башню из стекла на острове Тори, убив Конана, их короля. Однако второй фоморский король, Марк, сразился с людьми Немеда, от общего числа которых осталась только треть. И этому племени тоже пришлось вернуться туда, откуда они пришли.

Недолго фоморам пришлось властвовать островом в свое удовольствие — на нем высадились три могущественных племени, составлявших союз: «Фир Домнанн», или «люди Домну»; «Фир Гаилиоин», или «люди Гаилиоин»; «Фир Болг», или «люди Болг». Они поделили между собой всю Ирландию: Ольстер достался Фир Болг; Коннахт, Северный и Южный Манстер — Фир Домнанн; Лейнстер — Фир Гаиллиоин. В графстве Вестмит сохранился холм, где сходились границы всех пяти владений (так называемый Уиснехский холм), — это центр древней Ирландии.

Сменилось уже девять королей, как вдруг «прямо с небес» на остров низринулся Туата де Даннан — клан богов, сыновей богини Дану. Предводителем Туата де Даннан был Нуаду, или Аргетламх, что означает «Муж с серебряной рукой». Он был воителем, обладателем непобедимого меча, одного из четырех сокровищ племени. Ему не уступали женщины-воительницы: Бадб («неистовая»), Маха (персонификация битвы) и самая главная — Морриган, или Морригу, то есть «великая королева» (иногда Морриган, Маха и Бадб вместе назывались «три Морриган»). Морриган можно было увидеть на поле битвы — или облаченную в воинские доспехи, с двумя копьями в руке, или же в облике черной вороны/серого ворона.

Впрочем, воителями были все боги Дану — например, Дагда. Он был богом земли и владел котлом, в котором никогда не иссякала пища, причем каждый находил в этом котле еду себе по вкусу. Кроме того, Дагда был счастливым обладателем живой арфы (у нее было два имени: Даурдабла, «Дуб двух зеленей», и Койр Кетаркуйр, «Песнь четырех углов»). Когда он играл на ней, то времена года сменялись как обычно, а когда переставал — наступал хаос. Но и этот, казалось бы, вполне мирный бог не расставался со своим оружием — восьмизубой боевой палицей, которую таскал за собой на колесе, а поднять ее было не под силу и восьми сильным мужчинам. Дагда пленил и убил однорукое, стоногое и четырехголовое чудовище по имени Мата.

Дагда был отцом Бригиты — богини огня и очага, Энгуса — вечно молодого бога, Мидхира — бога подземного царства, и, наконец, Огмы — покровителя литературы и ораторского искусства, знаменитого тем, что именно он изобрел кельтский алфавит огам.

Конечно, был и свой бог моря — как же без него обойтись на острове! Звали его Лир, но известно о нем гораздо меньше, чем о его сыне — Мананнане Мак Лире. Он покровительствовал мореплавателям и торговцам. Мананнан любил проводить время на островах и особенно выделял остров Мэн и остров Арран (где он выстроил дворец «Яблоневый Эмэйн»). Как и почти все ирландские боги и герои, он владел волшебными предметами и животными, которые обладали именами и были почти личностями: мечи Мститель, Большой Демон и Малый Демон; копья Желтое Древко и Красный Дротик; лодка Метла Волн, доставлявшая своего хозяина куда только он не пожелает; конь Роскошная Грива, свободно скакавший и по суше, и по волнам. Мананнан созвал богов на свой Вечный пир, и, отведав приготовленных им кушаний, они получили дар вечной молодости.

Богом врачевания был Диан Кехт. Когда у Мананнана и его жены Морриган родился ребенок ужасной наружности, то Диан Кехт, предвидя от него великие беды, посоветовал предать его смерти. Собственноручно убив ребенка, врач обнаружил в его сердце трех гигантских змей. Если бы их не нашли, то они выросли бы еще больше и погубили бы всю Ирландию. Диан Кехт умертвил их, сжег их тела, а пепел сбросил в воду, но даже сам пепел все еще обладал силой — вода в реке закипела, и в ней погибло все живое (с тех пор она и зовется «Бэрроу», кипящая).

После череды жестоких битв с воинами Фир Болг клан Туата де Даннан предложил им заключить мир. Боги сказали, что Фир Болг могут взять себе во владение одну пятую часть Ирландии, и те согласились, выбрав Коннахт.

Дальше случилось непредвиденное и неприятное событие. Нуаду потерял в одном из сражений руку, и Диан Кехт изготовил ему новую, серебряную (поэтому бог и получил прозвище «Аргетламх», серебрянорукий). Однако боги придерживались обычая, который затем перешел к кельтам, — королем не может быть калека. Поэтому Нуаду был отправлен в изгнание, а Туата де Даннан решили, что новым королем должен стать кто-то из фоморов — в дипломатических целях. Они пригласили Бреса, сына короля фоморов Элатхана, стать владыкой Ирландии. Тот сразу согласился, прибыл в страну и женился на Бригите, дочери Дагды. Очень скоро Брес показал, что фомор не может изменить свою природу — он обложил людей и богов такой данью, что те стали слабеть от голода. Тогда дети Диан Кехта — Миах и Аирмед — пришли к королю-изгнаннику и чудесным образом прирастили Нуаду его настоящую руку, которая покоилась глубоко в земле (кроме того, они пересадили его одноглазому привратнику кошачий глаз, и тот прижился, правда, привратник при этом приобрел некоторые кошачьи повадки). За это Миах поплатился жизнью — разгневанный отец убил сына, ибо недобрым показалось Диан Кехту такое искусство. Тем не менее Брес был вынужден отречься от престола, а Нуаду вернулся на трон.

Тогда фоморы начали готовиться к решительной войне с богами. Подготовка заняла семь лет, по прошествии которых гиганты высадились на берегах Ирландии. Произошло это накануне праздника Самайн. Началась серия жестоких битв, в которых ни одной стороне не удавалось одержать решающей победы. Наконец, наступил день знаменитой битвы при Маг Туиред, в которой погибло множество воинов, в том числе и сам Нуаду. Но когда Луг, бог, обладавший многими умениями, вышиб смертоносный глаз Балора, удача отвернулась от фоморов. Скоро они обратились в бегство. По свидетельству автора саги «Битва при Маг Туиред», в этой схватке погибло несметное количество разного рода существ: их «не сосчитать никогда, как не узнать, сколько звезд в небесах, песка в море, капель росы на лугах, хлопьев снега, травы под копытами стад и коней сына Лера в бурю».

В долине Карроумор в графстве Слайго стоят дольмены, которые в народе назывались надгробными памятниками погибших в битве при Маг Туиред. И действительно, археологические раскопки показали, что это древние захоронения, окруженные дольменами.

Так фоморы были изгнаны с острова, но Бресу жизнь сохранили за то, что он даровал ирландцам способность снимать урожай каждую четверть года и указал, когда лучше им сеять, когда пахать и когда жать.

Однако племенам богини Дану недолго пришлось царствовать в Ирландии. Очень скоро на остров пришли гойделы (они же гэлы) — об этом рассказывается в «Книге захватов Ирландии», причем оказывается, что этот народ пришел из страны смерти и долго странствовал по свету. Пройдя через Египет, Крит и Сицилию, они обосновались в Испании, а затем отправились в Ирландию и окончательно осели там.

Когда Ит, один из вождей гойделов, со своими мужами прибыл на остров, королями были боги Мак Куйлл, Мак Кехт и Мак Грене. Они заподозрили Ита в том, что он желает захватить их страну, и убили его. Тогда-то сыновья Миля и отправились мстить за смерть своего соплеменника. Интересно, что в числе тех, кто поехал на новую землю, была некая Скота, дочь фараона, жена Эримона, сына Миля.

Когда гойделы высадились на остров, то встретили одну за другой трех жен трех королей, и каждая просила назвать остров ее именем. Третьей и последней была Эриу, и так как она единственная встретила пришельцев добрым пророчеством, они и остановились на ее имени. С тех пор Ирландия и называется Эрин. Хитростью и заклинаниями пытались одолеть пришедший невесть откуда народ жившие там боги, но гэлы оказались сильнее. Так богам пришлось обратиться в бегство, а сыновья Миля поделили между собой остров.

И вот тогда-то боги и удалились в страну вечной молодости — Тир На Н-ог. Ее владетель — Мананнан Мак Лир. Она называется еще Авалоном (Яблоневым островом), Стеклянным островом, Страной нестареющих женщин и другими именами.

В этой стране время течет по-другому. Именно сюда в ирландских и шотландских сказках уводят эльфы понравившихся им людей, а когда те возвращаются, то видят, что их родные и близкие уже состарились или даже умерли. Одна из первых таких историй называется «Ойсин в Тир На Н-ог» и повествует о том, как Ойсин женился на дочери правителя Страны Юности и сам стал правителем, но потом захотел повидать своих близких.

«Наконец, он сказал своей жене: „Я хотел бы оказаться сегодня в Эрине, чтобы увидать моего отца и его людей”. „Если ты пойдешь, — сказала его жена, — и поставишь ногу на землю Эрина, ты никогда не вернешься сюда ко мне и станешь слепым стариком. Сколько минуло, ты думаешь, с тех пор, как ты пришел сюда?”

„Около трех лет”, — сказал Ойсин. „Три сотни лет, — сказала она, — прошло с тех пор, как ты пришел в это королевство со мной. Если ты должен отправиться в Эрин, я дам тебе этого белого коня, чтобы отвезти тебя; но, если ты сойдешь с коня или коснешься своей ногой земли Эрина, конь в ту же минуту вернется, а ты останешься там, где он покинет тебя, жалким стариком”».

Но время в ином мире может течь и в обратную сторону, как это происходит в сказании «Обольщение Бекфолы». Там женщина попадает на волшебный остров Федаха Мак ин Дайла и проводит на нем день, но когда возвращается домой, то обнаруживает, что там утро того же самого воскресенья, когда она пустилась в путь. Более того, ее служанку загрызли дикие собаки, но она оказывается цела. То, что случившееся с Бекфолой не было сном, выясняется только через год, когда Фланн О’Федах, воин с острова, приходит за ней.

Но самое удивительное, что в Страну Обетованную можно было попасть и не переплывая моря. Большинство богов поселились в сидах («Sídhe», произносится как «ши») — это и есть знаменитые полые (или пустые) холмы. В каждом из них есть ворота, ведущие в подземное царство, где можно роскошествовать и наслаждаться жизнью. Каждый бог получил по такому кургану, а некоторые, как Дагда, даже и по два. Кроме того, сиды (так стали называться боги племени Дану, по месту своего обитания) избрали себе королей. Королем сидов Ирландии был Дагда.

Одна из самых удивительных историй о переплетении двух миров рассказывается в саге «Приключения Неры», действие которой начинается в канун Самайна. Этот осенний праздник окончания сбора урожая издавна ассоциировался со смертью и сверхъестественным. Король Айлиль дает своему воину Нере поручение связать ноги одному из пленников ивовыми прутьями, но прутья все время спадают, и тогда Нера закрепляет их собственной пряжкой. После этого пленник просит воина посадить его на плечи и поискать где-нибудь воды. Вернувшись, Нера оставляет пленника там, откуда его взял, но, когда он снова возвращается к Айлилю, оказывается, что крепость Круахан, где они сидели, сожжена, а из отрубленных голов воинов составлена стена. В поисках врагов Нера попадает в сид, становится там слугой при дворе, находит себе женщину, и она в конце концов объясняет, что все, что он видел в Круахане, — иллюзия. Крепость пока цела, его военачальники все так же сидят у костра, и, хотя в сиде прошло несколько дней, в реальной человеческой жизни не прошло и часа. Если он сейчас вернется к своим, то должен предупредить их, что на следующий Самайн на крепость нападут враги. Но на следующий год Айлиль велит Нере забрать из сида все, что принадлежит ему, — и тот приводит корову и бычка. Люди так впечатлены этими животными, что их войско целиком отправляется в сид и забирает оттуда множество сокровищ. Нера же остается в сиде навсегда.

Нера и другие люди безо всяких усилий, используя пещеру, входят и выходят из сида. Но иногда попасть в другой мир можно было и с помощью особого камня. В саге «Болезнь Кухулина» сказано: «Тогда Кухулин отошел в сторону и прислонился спиной к высокому плоскому камню. Стала неясной его мысль, и вскоре он погрузился в сон». Ему было видение, после которого Кухулин провел в трансе целый год, а затем снова пошел к тому же камню, и уже оттуда смог проникнуть в мир сидов.

Многие века люди лишь указывали — часто с суеверным страхом — на те или иные сиды-курганы, и только в XIX веке началось их исследование.

Один из таких курганов ранее считали домом Дагды. Ныне он известен на весь мир: это знаменитый Ньюгрейндж.

Расположен он в графстве Мит, в долине Бойн, и стоит не в гордом одиночестве, а рядом с двумя другими тумулусами (мегалитическими захоронениями) — Даут и Наут. Все вместе они образуют комплекс «Некрополь Бру на Бойн» (Дворец Бойн). Это название тоже связано с богами: Боанн/Бойн — имя матери Энгуса. Ньюгрейндж прославился главным образом тем, что в день зимнего солнцестояния солнечный луч проникает во внутреннюю камеру и освещает ее на короткое время.

В наши дни этот эффект могут наблюдать победители специально проводящейся лотереи.

Ньюгрейндж был скрыт от глаз людских до 1699 года. Чарльз Кэмпбелл, владелец земли, на которой стоял курган, послал своих людей за строительным камнем, и они обнаружили вход в пещеру. В 1962–1975 годах здесь проводились раскопки под руководством профессора Майкла О’Келли из университета города Корка, и именно им мы обязаны практически всем, что сегодня знаем о Ньюгрейндже. По сути, это огромное каменное строение, подобное пирамидам Гизы в Египте, только старше их. Вероятно, гробницу выстроили около 3100 года до н. э. Безусловно, она служила для неких церемоний, видимо, была связана с погребением важных лиц. Исследование Ньюгрейнджа затрудняется еще тем, что в IX веке его ограбили викинги (они называли курган «пещерой Акад-Алдаи») и вынесли оттуда все, что смогли. Скорее всего, в гробнице были и украшения — в начале XIX века некий крестьянин, обрабатывая землю недалеко от входа, обнаружил два золотых шейных обруча, золотую цепочку и два кольца.

Даже нераскопанный, Ньюгрейндж привлекал внимание людей — это место постоянно встречается в различных историях о богах и героях. Рассказывалось, что там содержатся неиссякаемые запасы эля, три постоянно плодоносящих дерева и две свиньи — одна живая, а другая приготовленная. Здесь, по легенде, был похоронен Ламфада — Луг Длиннорукий, наставник Кухулина, и здесь был зачат сам Кухулин. Сюда Ангус принес тело Диармайда, погибшего от клыков зеленого кабана, и мог говорить с ним каждый день. А самая любопытная история рассказывает о том, как Энгус выманил сид у своего отца Дагды: сначала он попросил его «на день и на ночь», а затем отказался возвращать, так как весь мир состоит из дня и ночи! Конечно, можно трактовать эти слова как ловкую шутку, но они еще и свидетельство тому, что время в сиде отличается от времени человеческого.

Итак, в конце XII века в Англии появляется трактат, повествующий о том, как на севере Ирландии, на далеком острове на далеком озере, монахи-наследники святого Патрика охраняют вход в чистилище.

Возможно, что еще до прихода августинских монахов на острове жили монахи-ирландцы, и паломники приплывали туда совершать аскетические покаянные упражнения. Однако доказать это предположение никак невозможно. Мы можем отсчитывать историю паломничества на остров святого Патрика — то есть, по сути дела, историю посещения мира иного — только с XII века, и она составляет важную часть истории западноевропейского паломничества.

https://stihi.ru/avtor/barker        Сесиль Мэри Баркер. Добро пожаловать в мир ЦВЕТОЧНЫХ ФЕЙ!

Книги Алины Немировой "Война проклятых" в свободном доступе нет.

Иллюстратор из Новосибирска рассказала, как СеняКот и Мизирабль помогли написать книгу об эльфах

Мифологическое фэнтези